Чужое лицо: кто пытался снять деньги со счета Марии, пока муж якобы был в отъезде

Она отключилась. А я всё стояла с телефоном в руке, глядя на размазанную по столу детскую кашу, и пыталась осознать то, что услышала. Муж. В банке. С женщиной, которая притворяется мной. И моя мать рядом с ними.

Мне 40 лет. Пятнадцать из них я отдала профессии, десять — вот этому человеку, которого называла мужем. Я родила ему троих детей. Я бросила карьеру, когда он сказал, что семье нужна мать, а не «работающая лошадь». Я подписывала все бумаги, которые он подсовывал, не читая, потому что верила. Потому что доверяла. Потому что была слишком уставшей, чтобы думать. А он в это время…

Полина дернула меня за штанину:

— Мама, я хочу мультик.

Я посмотрела на дочь — четырехлетнюю копию своего отца с теми же хитрыми глазами и капризно изогнутыми губами — и вдруг отчетливо увидела, как она вырастет такой же манипуляторшей, если я ничего не изменю.

— Сейчас, милая. Сейчас.

Я включила ей мультфильм, проверила, что Софья спит в кроватке, и позвонила соседке Антонине Сергеевне, которая иногда помогала мне с детьми.

— Тоня, мне нужно срочно уехать. Экстренное дело. Можете посидеть пару часов?

Антонина Сергеевна, слава богу, не задавала лишних вопросов. Через пятнадцать минут она уже входила в квартиру, а я, в чем была — в старых джинсах и растянутой футболке, с немытыми волосами, собранными в хвост, — уже вызывала такси.

В машине я пыталась собраться с мыслями. Финансовый аналитик — это то, кем я была раньше. До декретов, до бессонных ночей, до постоянного «мама, мама, мама». Я закрывала сделки на миллиарды. Я видела подвох в любых документах. Меня называли «человек-рентген» за способность находить ошибки и манипуляции в отчетах, которые другие считали безупречными.

А потом я стала матерью. И всё это куда-то ушло. Растворилось в детских криках и грязных подгузниках.

Нет, не растворилось. Просто спало. И сейчас оно просыпалось.

Я начала вспоминать. Бежевое кашемировое пальто — то самое, в котором женщина пришла в банк — пропало месяц назад. Олег сказал, что, наверное, забыли в химчистке. Я поверила. Моя сумка с документами: две недели назад Олег потерял ее, когда якобы перекладывал вещи в машине. Потом нашел, но паспорт выглядел как-то иначе. Я решила, что мне показалось.

Мама стала странно звонить в последние недели. Выспрашивала про мое самочувствие, про настроение, про то, не устала ли я от детей, не хочется ли мне отдохнуть. Я думала — заботится. Оказалось — готовила почву.

Такси остановилось у банка. Я расплатилась и вышла, но не через главный вход. Позвонила Динаре:

— Я здесь. Где мне войти, чтобы они меня не увидели?

— Служебный вход со двора. Я встречу.

Через пять минут я уже поднималась по служебной лестнице вслед за Динарой, молодой женщиной с темными волосами и серьезными глазами.

— Они в переговорной, — шептала она на ходу. — Я отведу вас в комнату охраны, там мониторы. Вы всё увидите.

Комната охраны была маленькой, душной, пахла кофе и мужским потом. На экранах — несколько ракурсов переговорной комнаты.

И я увидела. Олег, мой муж, отец моих детей, сидел во главе стола в дорогом костюме, который я видела впервые. Он был расслаблен, улыбался, излучал уверенность успешного бизнесмена. Рядом с ним женщина. В моем пальто, с моей сумкой, с моей прической. Но моложе. Ухоженнее. Красивее. Такой я была пять лет назад, до третьего декрета, до того, как перестала следить за собой.

А напротив них — моя мать. Виктория Павловна, 65 лет, в нарядном платье, с аккуратной укладкой. Она что-то подписывала, не поднимая глаз, и кивала словам Олега.

Была еще одна женщина — Инна, сестра Олега. Разведенная, бездетная, работающая риелтором. Я всегда чувствовала, что она меня недолюбливает, но не придавала этому значения. Сейчас Инна раскладывала документы с деловым видом человека, привыкшего к подобным операциям.

— Динара, — сказала я тихо, — мне нужна история операций по всем моим счетам за последние три года. И список всех доверенностей, оформленных на мое имя.

Она кивнула и вышла. А я осталась смотреть на экран.

Олег погладил лже-Марию по спине. Интимный жест. Привычный. Жест мужчины, который делает это не впервые. Во мне что-то оборвалось. А потом — включилось.

Я — финансовый аналитик. Лучший в своем отделе. И сейчас я буду делать то, что умею лучше всего: собирать информацию, анализировать, находить слабые места. И бить по ним.

Динара вернулась с толстой папкой распечаток. Я начала читать быстро, профессионально, делая пометки карандашом, который она мне дала. То, что я увидела, заставило меня похолодеть.

За последний год с наших — моих — счетов исчезло восемь миллионов. Мелкими переводами. По сто, двести тысяч на счета ИП «Ларина И.С.». То есть Инны, сестры Олега.

Три месяца назад была оформлена доверенность на право продажи нашей квартиры. Я этого не помнила. Я этого не подписывала…