Чужое лицо: кто пытался снять деньги со счета Марии, пока муж якобы был в отъезде

— Я не понимаю, о чем ты. Я просто помогаю Олегу с документами. Он сказал, ты сама просила.

— Мама, — я подошла ближе, — посмотри мне в глаза. Та женщина в переговорной — не я. Ты это знаешь. Ты подписываешь бумаги, зная, что это мошенничество.

Пауза. Мама отвела взгляд.

— Ты не понимаешь. Олег сказал… Он сказал, что ты больна. Что у тебя послеродовая депрессия, что ты странно себя ведешь, что тебе нужна помощь. Он показал мне какие-то твои сообщения. Странные сообщения. Ты писала, что хочешь уехать, бросить детей…

— Мама, это фейк. Я никогда такого не писала. Он подделал переписку, чтобы ты поверила.

Мама поджала губы — знакомый жест, который означал «не хочу это слышать».

— Маша, может, тебе действительно нужен отдых? Ты плохо выглядишь. Олег заботится о вас.

— Олег три года содержит любовницу на мои деньги. Она беременна от него. И прямо сейчас он переводит всё наше имущество на свою сестру, чтобы оставить меня с тремя детьми на улице.

Мама побледнела.

— Это… Это неправда.

— Пойдем. Я тебе покажу.

Я взяла ее за руку, как брала в детстве, когда она водила меня в школу, и повела в комнату охраны. На мониторе в этот момент Олег погладил Кристину по щеке. Интимно. Привычно. Как гладят любимую женщину, а не случайную подставную актрису.

Мама смотрела на экран и медленно опускалась на стул.

— Он… Он никогда так на тебя не смотрел, — прошептала она.

— Я знаю, мама. Потому что он меня не любит. Он никогда не любил. Я была инвестицией. Удобной женой, которая родит детей и не будет задавать вопросов. А теперь он списывает меня в убыток.

Динара показала ей выписки. Переводы любовнице. Квартира, оформленная на Кристину. Родовой сертификат.

Мама плакала. Впервые на моей памяти по-настоящему. Не манипулятивно, не для эффекта. Просто плакала, как человек, который понял, что совершил страшную ошибку.

— Я не знала. Он так красиво говорил. Он сказал, что делает это ради внуков. Что ты сама потом спасибо скажешь.

— Мама, — я присела рядом с ней, — ты можешь всё исправить. Ты должна рассказать правду. Что он ввел тебя в заблуждение. Что ты не знала о подставной женщине.

— Меня посадят…

— Нет. Если ты станешь свидетелем. Я могу это устроить. Но мне нужна твоя помощь. Мне нужна моя мать.

Долгая пауза. Мама вытерла слезы, посмотрела на меня. В ее глазах было что-то, чего я не видела много лет: стыд. Настоящий стыд.

— Что мне делать?

Я посмотрела на часы. Прошло 40 минут с момента моего приезда. В переговорной Олег и Кристина заканчивали с документами. Инна собирала бумаги в папку. Они думали, что победили.

Телефон завибрировал. Сообщение от Светланы: «Ордер готов. Подала экстренное ходатайство. Запрет на любые сделки с недвижимостью уже действует».

Я улыбнулась. Это была недобрая улыбка.

— Динара, — сказала я, — позвони в переговорную. Скажи, что есть проблемы с транзакцией. Что нужна дополнительная верификация. Задержи их еще на 20 минут.

— А потом?

— Потом я войду.

20 минут — это много времени, когда ты знаешь, что делать. И совсем мало, когда решается твоя судьба. Я стояла перед дверью переговорной и чувствовала, как бьется сердце — гулко, тяжело отдаваясь в висках. За моей спиной были Динара, охранник банка Сергей — крупный мужчина с внимательными глазами — и моя мать, бледная, но решительная.

Я посмотрела на себя в отражении стеклянной двери. Измотанная женщина в старых джинсах и мятой футболке. Без макияжа. С грязными волосами. Идеальный контраст с той ухоженной куклой, которая сидела внутри в моем пальто. Но я знала то, чего не знали они: настоящая сила не в одежде и не в макияже. Настоящая сила — в правде. И в документах, которые лежали в моем телефоне.

Я толкнула дверь.

Переговорная замерла. Это было как в кино, когда нажимают на паузу: все движения прекратились, все звуки стихли. Олег стоял у окна с телефоном в руке. Когда он увидел меня, телефон выскользнул из его пальцев и упал на ковер. Я никогда раньше не видела такого выражения на его лице: смесь ужаса, растерянности и… чего-то похожего на загнанного зверя.

Кристина, та, что притворялась мной, вскочила так резко, что опрокинула стул. Без моего пальто и сумки она выглядела совсем иначе: молодая, испуганная девчонка в обтягивающем красном платье, совершенно не подходящем к образу уставшей матери троих детей.

Инна прижала папку с документами к груди, как щит. Ее глаза метались между мной и братом, ища подсказки, как реагировать.

Менеджер банка, молодой человек в строгом костюме, смотрел на двух женщин: одну — в дорогом пальто с профессиональным макияжем, другую — в домашней одежде с темными кругами под глазами. Его лицо вытянулось от непонимания.

— Что? Что происходит? — спросил он.

— Здравствуй, Олег, — сказала я спокойно. Удивительно спокойно, учитывая, что внутри меня бушевал ураган. — Как Нижний Новгород? Много машин починил?

Олег открыл рот. Закрыл. Открыл снова. За двенадцать лет брака я впервые видела его без слов. Он, который всегда знал, что сказать, который мог уговорить кого угодно на что угодно, стоял и молчал, как рыба на берегу.

«Кристина» попятилась к стене:

— Олег, ты сказал, что она на даче. Ты сказал, что всё под контролем.

— Молчи, — прошипел он.

Но было поздно. Менеджер уже начал понимать, что происходит что-то очень неправильное.

Олег пришел в себя первым. Он всегда умел быстро адаптироваться, за это я когда-то его и полюбила. Или думала, что полюбила.

— Маша, солнце… — Он шагнул ко мне с улыбкой, которую я знала слишком хорошо. Улыбка «все под контролем». Улыбка «я сейчас все объясню». — Ты как здесь? Я думал, ты с детьми.

— Стой где стоишь, — сказала я.

Он остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Я подошла к столу и взяла одну из бумаг, которые еще лежали там (не все успели убрать в папку).

— «Генеральная доверенность на управление всеми моими счетами», — прочитала я вслух. — «Согласие на продажу квартиры по адресу Лесная, 42». «Отказ от прав на дачный участок в поселке Сосновый». — Я подняла глаза на мужа. — Это то, что я думаю, Олег? Или ты сейчас объяснишь мне, что это какое-то недоразумение?

— Это для бизнеса, — быстро сказал он. — Временная мера. У меня проблемы с кредиторами, ты же знаешь, как сейчас тяжело.

— Я не знаю, Олег. Ты мне не рассказывал. Ты рассказывал ей. — Я указала на Кристину, которая вжалась в угол и, кажется, мечтала провалиться сквозь пол. — Это…

— Это просто сотрудница, — Олег попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. — Она помогает с документами.

— Которая беременна от тебя. Четвертый месяц.

Тишина. Абсолютная, звенящая тишина.

Менеджер банка медленно поднялся из-за стола:..