Добрый поступок перед важной встречей: как случай в транспорте впечатлил будущую свекровь

Телефон окончательно отключился. Я убрала его и задумалась. Картина начинала проясняться, но все еще оставалась смутной. Мне нужно было поговорить с кем-то из семьи Кравченко. Но как подобраться к ним? Бездомная женщина в элитном доме сразу привлечет внимание охраны. И все же… Я вспомнила адрес, который мельком видела в документах на сайте новостей: «Капитолий», корпус А, квартира 128. Именно возле того подъезда я и нашла билет. Завтра я вернусь туда. Не чтобы войти внутрь — для этого нужен пропуск, — а чтобы понаблюдать, выяснить распорядок жильцов и, возможно, найти способ поговорить с кем-то из них.

Я закрыла глаза, но сон не шел. В голове крутились мысли и воспоминания. Два года назад я расследовала убийство, искусно замаскированное под самоубийство. Тогда у меня были полномочия, коллеги, доступ к базам данных. Дело было громким — убийство депутата горсовета. Официальная версия — суицид из-за шантажа. Я не поверила и, копая глубже, наткнулась на коррупционную схему с участием высокопоставленных чиновников.

Я собрала доказательства, подготовила материалы для прокуратуры. И тогда все рухнуло. Меня обвинили в фальсификации улик, с позором сняли с должности, возбудили уголовное дело. Муж, не выдержав давления и позора, подал на развод и забрал сына. Родители отвернулись от меня, не веря в мою невиновность. В суде дело развалилось, прямых доказательств фальсификации не нашли, но репутация была уничтожена. Работу в полиции я потеряла навсегда, никто не хотел брать следователя с таким темным пятном в биографии.

Деньги быстро закончились, квартиру пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами адвокатов. Друзья исчезли. Через полгода я оказалась на улице. Я провела на дне полтора года, научилась выживать и быть невидимкой. Но я ни на день не забывала, кто и за что это сделал. Майор Петренко, который только что говорил со мной в кабинете директора, был одним из тех, кто меня подставил. Тогда он был капитаном. Видимо, карьера у него пошла в гору после того, как он помог прикрыть ту аферу.

Я сжала кулаки до побеления костяшек. Петренко меня не узнал — за эти полтора года я сильно изменилась, постарела и осунулась. Но рано или поздно он вспомнит. И тогда начнутся настоящие проблемы. Впрочем, теперь у меня был козырь — выигрышный билет на сто миллионов. И я не собиралась отдавать его без боя.

На следующее утро я заняла стратегическую позицию в скверике напротив ЖК «Капитолий». Отсюда был отлично виден подъезд корпуса А. Я прикинулась спящей на лавочке бездомной, на которую прохожие обычно не обращают внимания, и сквозь полуопущенные веки внимательно следила за входом.

В восемь утра из подъезда вышла Виктория Кравченко. Я сразу узнала ее по фотографиям. На ней было дорогое пальто, макияж безупречен. Рядом с ней шел мужчина лет сорока пяти в деловом костюме. Они о чем-то оживленно разговаривали, и их поведение показалось мне странным: стояли слишком близко, вели себя слишком фамильярно. Мужчина положил руку Виктории на талию, и она не стала возражать. Муж погиб всего четыре дня назад, а вдова уже так вольготно себя чувствует с другим мужчиной.

Я достала телефон, который снова зарядила вчера, и сделала несколько снимков. Качество было не ахти из-за расстояния, но лица вполне различимы. Виктория и незнакомец сели в черный «Мерседес» и уехали. Я быстро записала номер машины. Через час из подъезда вышла Анна Кравченко. Девушка выглядела бледной, глаза красные от слез. Она была одета просто — джинсы и куртка, без косметики, в руках держала рюкзак.

Анна дошла до остановки и села в подъехавший автобус. Я проводила ее взглядом. Эта девушка явно искренне горевала об отце, в отличие от мачехи. Я решила рискнуть. Мне нужно было поговорить с кем-то из семьи, и Анна казалась более доступным вариантом. Я поднялась с лавочки и быстрым шагом направилась к остановке. К счастью, автобус еще стоял, водитель ждал времени отправления по расписанию.

Я вошла в салон. Деньги на проезд у меня были — вчера я сдала несколько найденных бутылок. Водитель скривился, глядя на мою одежду, но билет продал. Анна сидела у окна в конце салона, полностью погруженная в свои мысли. Я прошла и села рядом. Девушка даже не взглянула на меня. Автобус тронулся. Я ждала подходящего момента. Мы проехали несколько остановок, когда Анна тихо всхлипнула и достала бумажный платок.

Я решила действовать. «Простите, — тихо спросила я, — у вас все в порядке?» Анна вздрогнула и посмотрела на меня. В ее глазах стояла такая боль, что мое сердце сжалось. «Да, спасибо», — пробормотала она и хотела отвернуться, но вдруг, словно не в силах держать это в себе, добавила: «Нет, не в порядке. Мой отец… он умер несколько дней назад». «Мне очень жаль, — искренне сказала я. — Я слышала о трагедии. Говорят, он покончил с собой».

Голос Анны дрогнул. «Но я не верю. Папа не мог так поступить. Он не мог меня оставить вот так». Мое сердце забилось чаще. «Почему вы так думаете?» «Мы виделись вечером перед тем, как это случилось. Папа был в отличном настроении. Говорил, что скоро все наладится, что он решил один очень важный вопрос, и теперь мы будем счастливы. А через несколько часов он якобы застрелился. Это невозможно».

«Вы говорили об этом с полицией?» Анна горько усмехнулась. «Говорила. Они сказали, что у людей в депрессии бывают резкие перепады настроения, что перед… перед этим человек может казаться счастливым, потому что уже принял роковое решение. Но это не так! Я знаю отца. Он был по-настоящему счастлив, у него были планы на будущее». «Какие планы?» — осторожно спросила я. Анна посмотрела на меня с подозрением. «А почему вы спрашиваете?»

Я поняла, что переступила черту. «Извините, не хотела быть навязчивой. Просто я сама потеряла близкого человека при странных обстоятельствах и знаю, как больно, когда тебе не верят». Выражение лица Анны смягчилось. «Да, это ужасно. Мачеха вообще не хочет ничего слушать. Говорит, что я фантазирую, что папа был в депрессии, и мне нужно смириться». «А сама?» — не удержалась я. Девушка запнулась. «Сама что?» «Как она себя ведет?» «Как будто ничего не случилось», — покачала головой Анна и отвернулась к окну. «Мне скоро выходить».

Я не стала настаивать. Но в ее глазах я увидела нечто важное — Анна явно что-то подозревала насчет мачехи. Автобус остановился, и она вышла. Я проводила ее взглядом и осталась в салоне. Я получила ценнейшую информацию. Кравченко был в хорошем настроении перед смертью, говорил, что все наладится и он решил важный вопрос. Какой вопрос? Покупка лотерейного билета? Или что-то другое? Я достала телефон и снова открыла новости о Кравченко. Мне нужно было узнать больше о его партнере, Григории Малярчуке, и выяснить, кто тот мужчина, что был утром с Викторией.

Следующие два дня я потратила на сбор информации, просиживая часами в публичных библиотеках и дешевых интернет-кафе. Григорий Малярчук, 47 лет, совладелец и финансовый директор «Будмайстра». Работал в компании с момента основания пятнадцать лет назад. Кравченко владел 60% акций, Малярчук — 40%. В деловых изданиях писали, что последние полгода партнеры жестко конфликтовали: Малярчук хотел агрессивного расширения бизнеса и крупных кредитов, а Кравченко был против, считая это слишком рискованным.

Конфликт дошел до того, что Кравченко предложил выкупить долю Малярчука. Тот согласился. Сумма сделки — двести миллионов гривен, которые должны были выплатить в течение года. После смерти Кравченко ситуация кардинально изменилась: его доля перешла к Виктории и Анне. А Виктория, судя по всему, не собиралась продавать свою часть. Более того, она требовала место в правлении. Интересно получается. Малярчук не получил деньги за выкуп, зато получил новых, более сговорчивых партнеров. Но тогда какой у него был мотив убивать?…