Элегантный ответ: как невеста вежливо поставила на место свекровь, говорившую о ней по-французски

«Спасибо за прекрасный ужин». «Жаль, что вы считаете себя свиньей». Лицо Ирины Владимировны мгновенно побледнело.

Алексей Николаевич, который как раз проходил мимо с подносом, остановился как вкопанный. «Что? Что ты сказала?» Заикаясь, спросила свекровь. «Я сказала по-французски.

Спасибо за прекрасный ужин». «Жаль, что вы считаете себя свиньей», — спокойно перевела Екатерина, не выпуская руки Ирины Владимировны. В прихожей воцарилась гробовая тишина.

Алексей Николаевич выронил поднос, и тарелки с грохотом разбились об пол. «Как ты? Как ты посмела?» — прошептала Ирина Владимировна, отдергивая руку. «Посмела что?» — невинно спросила Екатерина.

«Ответить на ваше любезное высказывание. Ведь если гусь-свинье не товарищ, а вы считаете меня свиньей, то логично предположить, что вы сами гусь. Но поскольку я не свинья, получается, что свинья — это вы».

Алексей Николаевич опустился на стул, не обращая внимания на осколки у своих ног. «Я прожила во Франции 14 лет, с раннего детства». «Французский язык для меня родной наравне с родным языком», — спокойно объяснила Екатерина.

«Я прекрасно понимаю, когда меня оскорбляют на этом языке». Ирина Владимировна схватилась за стену, чтобы не упасть. «Но почему?» «Почему ты сразу не сказала? А зачем? Было интересно посмотреть, как далеко вы зайдете в своем высокомерии.

И я должна признать, что вы превзошли мои ожидания». В этот момент в квартиру вернулся Михаил. Увидев разбитую посуду, бледное лицо матери и странную атмосферу, он насторожился.

«Что происходит?» «Что случилось?» «Случилось то, что твоя жена оскорбила нас». Воскликнула Ирина Владимировна, найдя в себе силы для возмущения. «Катя?» «Это невозможно».

«Объясните, что произошло?» «Я просто ответила твоим родителям на французском языке», — сказала Екатерина. «Они считали меня свиньей. Я лишь уточнила, кто здесь настоящая свинья».

Михаил растерянно посмотрел на мать. «Мама, это правда?» «Вы действительно. Мы не называли ее свиньей».

Возмутилась Ирина Владимировна. «Мы просто процитировали французскую поговорку, которую вы произносили, глядя на меня и смеясь», — холодно добавила Екатерина. «И не только вчера, но и сегодня.

При гостях. Думая, что я не понимаю смысла. Но… Но это же просто поговорка».

Растерянно пробормотал Алексей Николаевич. «Поговорка, которая в данном контексте означала, что я недостойна вашей семьи», — пояснила Екатерина. «Что я из более низшего сословия, чем вы, и не должна общаться с такими благородными людьми, как вы».

Михаил побледнел. «Родители, это правда?» Ирина Владимировна попыталась взять себя в руки. «Михаил, мы просто хотели убедиться, что она подходит нашей семье».

«Это традиция». «Традиция унижать людей?» Перебил сын. «Традиция оскорблять мою жену?» «Мы не оскорбляли.

Мы проверяли ее на соответствие. На соответствие вашим снобистским предрассудкам», — закончила Екатерина. «Михаил, твоя мать считает, что я недостойна тебя, потому что мои родители работают, а не живут на ренту.

Потому что у меня нет титула и родословной, идущей от французских аристократов. Это не так». Возразила Ирина Владимировна.

«Мы просто. Просто хотели поставить меня на место», — спокойно продолжила Екатерина. «Показать, что я всего лишь выскочка, которая должна быть благодарна за честь войти в вашу семью».

Михаил обратился к родителям. «Скажите, что это неправда. Скажите, что вы не думали о Кате подобным образом».

Ирина Владимировна и Алексей Николаевич переглянулись, но молчали. «Ваше молчание — лучший ответ», — сказала Екатерина. «Михаил, теперь ты знаешь, что твои родители думают о твоей жене».

Она направилась к двери, но Михаил остановил ее. «Катя, подожди. Давайте разберемся спокойно.

В чем разбираться? В том, что твоя мать считает меня недостойной тебя? В том, что твой отец смеется над оскорбительными шутками? В том, что вы все знали об этой традиции, но никто не предупредил меня? Я не знал, что они будут. Не знал, что? Что они будут проверять меня, как товар на рынке? Что они будут оскорблять меня на иностранном языке, думая, что я этого не понимаю?» Екатерина повернулась к свекрови. «Ирина Владимировна, хотите знать о настоящих французских традициях? Во Франции считается верхом невоспитанности оскорблять гостей.

Даже если хозяева говорят на языке, которого гость якобы не знает. Мы не оскорбляли». Начала была свекровь.

«Не оскорбляли?» Екатерина рассмеялась. «Вы называли меня свиньей. На французском языке, который считаете языком высшего общества».

И смеялись при этом. Это была метафора. Метафора унижения.

Способ показать свое превосходство. Екатерина повернулась к Михаилу. «Твоя мать рассказала мне о вашем брате Павле.

О том, как его жена не прошла семейную проверку. Теперь я понимаю, что произошло. Она просто отказалась терпеть подобное отношение.

Павел предал семью, холодно сказала Ирина Владимировна. Павел выбрал любовь вместо снобизма, возразила Екатерина. И поступил правильно.

Михаил растерянно смотрел то на жену, то на родителей. «Катя, пожалуйста, давайте найдем компромисс. Какой компромисс может быть с людьми, которые считают меня недостойной их семьи?» Спросила Екатерина.

«Михаил, твоя мать уже вынесла мне приговор. Я не соответствую их стандартам благородства. Но ты же справилась с испытанием».

Возразил Михаил. «Справилась?» Горько усмехнулась Екатерина. «Михаил, твоя мать проверяла не мои знания…