Ирония судьбы: врач бросил жену ради статуса, но встреча через год изменила всё
Валерия закрыла чемодан. — Я не хочу их, Марина. Если я возьму эти деньги, я останусь привязана к той боли.
Это грязные деньги, деньги, пропитанные унижением. Для меня эти 50 миллионов — цена очень дорогого жизненного урока. И я не собираюсь проходить его снова.
— И куда ты теперь? — спросила Марина. Валерия улыбнулась. Это была первая искренняя улыбка за много недель.
Я продолжаю свою мечту. Ту, которую когда-то бросила. Я хочу вернуться в университет.
Хочу писать. У меня все еще есть мозг, Марина. И есть амбиции.
Она взяла Марину за плечи. Я уезжаю из этого города. Исчезну из жизни Егора и его матери.
И превращу всю эту боль во что-то большое. Однажды они услышат мое имя и поймут, кто на самом деле был не их уровня. Она крепко обняла Марину.
— Береги себя. — И никому не говори, где я. — Конечно, Валерия. — Иди к своей мечте.
— Заставь их пожалеть, — сказала Марина. В ту ночь Валерия отправилась на автовокзал. Она специально выбрала маленький, далекий городок, место, где никто ее не знает.
Когда автобус выехал из сверкающей столицы, которая принесла ей столько боли, Валерия посмотрела в окно. Она не плакала. Она чувствовала только глубокое облегчение.
Она уехала с одним чемоданом, годами неоплаченных жертв и твердым обещанием самой себе. Прошел год. На пятнадцатом этаже престижной частной больницы в столице уверенной походкой шел молодой мужчина.
Его белый халат был идеально выглажен. Дорогой стетоскоп висел на шее, не только как инструмент, но и как символ престижа. На бейдже значилась «Доктор Егор Пархоменко».
Он был новым хирургическим вундеркиндом. Умный, быстрый, уверенный. Несмотря на юный возраст, ему доверяли сложные операции.
Начальство восхищалось им, медсестры провожали взглядами, коллеги считали примером. Егор добился всего, чего хотел. Жизнь с Валерией стала для него размытым, почти несуществующим воспоминанием.
Порой он даже не помнил ее имени. А когда вспоминал, считал это позором, ступенькой, которую он должен был раздавить, чтобы подняться выше. Развод с Валерией был лучшим решением, говорил он себе, глядя в зеркало своего роскошного пентхауса.
Для него Валерия была обузой. Теперь же он был свободен. И наслаждался этой свободой с размахом.
Он больше не жил в маленькой квартире, доставшейся от отца. Теперь он и Рита обитали в дорогом пентхаусе в центре столицы. Ипотека душила его, но это не имело значения.
Статус был важнее всего. Он сменил старый мотоцикл на черный Мерседес, взятый в кредит на семь лет под бешеные проценты. Зарплаты ординатора не хватало на тот образ жизни, который он хотел показывать миру.
Каждые выходные он ужинал в дорогих ресторанах, покупал дизайнерские часы и одежду, вступил в элитный гольф-клуб. Он был идеальным портретом успеха. Но за этой витриной росла огромная гора долгов.
Егор жонглировал пятью кредитными картами и брал новые кредиты в банки, оправдываясь ремонтом пентхауса. Его высокомерие полностью заразило и Риту, которая теперь гордо повторяла «мой сын – врач». Новый статус втянул ее в круг жон-бизнесменов и высокопоставленных чиновников.
И на каждом сборе она повторяла одно и то же. Ох, мой Егор, дорогой, он постоянно делает важные операции. Он вчера пришел домой только в три часа ночи, хвасталась она, помешивая дорогой чай в роскошном отеле.
Она прекрасно знала, что Егор задержался не из-за операции, а из-за вечеринки в закрытом клубе. Бедная я, но что поделать. Призвание у него такое.
Такой уж он преданный своей профессии. — Новый пентхаус? — спрашиваете. Продолжала она, сама задавая вопрос.
Да он скромный, три спальни с видом на город. Егор настоял, чтобы я переехала. Сказал, что я должна жить в комфорте в старости.
Такой заботливый сын. Пока она бесконечно болтала, она все больше давила на Егора, требуя поскорее найти себе подходящую пару. Но спустя несколько дней на собрании, которое Егор проводил для молодых врачей, произошло что-то неожиданное.
Он говорил уверенно, указывая на экран презентации, когда вдруг ощутил резкое головокружение. Перед глазами поплыло, и он схватился за край стола, чтобы не упасть. — Доктор Пархоменко, вы в порядке? — спросил молодой врач, увидев, как его начальник резко побледнел.
Егор выпрямился. Откашлялся. Все нормально.
Просто устал, слишком много операций. — Продолжим. Он проигнорировал странную пульсацию в висках.
— Наверное, мигрень, — подумал он. — Не досып о много кофе. Но эта «мигрень» стала повторяться все чаще.
Через несколько дней, обедая в больничной столовой, он, все такой же надменный, ворчащий на еду, вдруг заметил, что его рука, та, что держала ложку, слегка дрогнула. Всего на пару секунд. Но этого хватило, чтобы сердце у него провалилось.
— Что это? Он сжал кулак под столом, пытаясь остановить дрожь. Списал все на кондиционер. Но вечером в его роскошном пентхаусе симптом вернулся с яростью.
Он только что вышел из горячего душа и собирался ехать на ужин, который Рита организовала, чтобы познакомить его женщиной по имени Жанна. Стоя перед большим зеркалом, поправляя дорогой галстук, он почувствовал, как мир вокруг накренился. Острая боль пронзила голову, словно тысячи игл одновременно вонзились в череп.
В глазах помутнело, в ушах зазвенело. Он пошатнулся и ударился о комод. Дорогие флаконы духов посыпались на пол.
— Что, что происходит? — прошептал он, хватаясь за пылающую голову. Он рухнул. Не мог дышать.
Лоб и рубашку прорезал холодный пот. Как врач, он понял мгновенно, это не усталость и не мигрень. Но его эго отказывалось принять правду.
Великому доктору Пархоменко на пике карьеры нельзя болеть. Он с трудом добрался до шкафчика с лекарствами, вытащил два сильнодействующих обезболивающих и проглотил их без воды. Через пятнадцать минут боль начала отступать.
Осталась тупая пульсация, но он смог встать. Он посмотрел на свое отражение в треснувшем зеркале, лицо было мертвено-бледным. Зазвонил телефон.
Это была Рита. Егор, ты где? Жанна с семьей ждут. Не вздумай позорить свою мать.
Егор глубоко вдохнул, собирая остатки сил. Да, мам. Я уже еду.
Пробки, соврал он. Он поправил волосы перед зеркалом, хотя тело все еще дрожало. Рядом лежала куча выписок по кредитным картам и платежей за машину.
Вся эта роскошь вдруг показалась холодной и пугающей. Нет, все нормально, пробормотал он. Мне просто нужно отдохнуть.
Все вернется в норму. Он взял ключи от черного Мерседеса и вышел, снова надев маску успеха и высокомерия. Но эта маска долго не продержалась.
Через несколько дней после головокружения в пентхаусе симптом вернулся в самый неподходящий момент, прямо в операционной. Он собирался провести простую аппендектомию, операцию, которую мог бы сделать с закрытыми глазами. Он вымыл руки, надел стерильные перчатки и попросил скальпель.
И тут его рука дрогнула. Сначала едва заметно, но через несколько секунд дрожь стала сильной. Скальпель почти выпал из пальцев.
Доктор осторожно произнес ассистент, глядя на него с тревогой. Время застыло. Егор смотрел на собственную руку с ужасом.
Он не мог ее контролировать. Холодный пот крупными каплями стекал по вискам. Я, перчатка неправильная.
Снимите, попытался он оправдаться. Но когда он попытался снять перчатку, дрожь стала еще сильнее. Медсестра и ассистент обменялись тревожными взглядами.
Звезда-хирург, известный своей точностью, дрожал так, будто его бросило в мороз. «Доктор Пархоменко, вы уверены, что в порядке?» Уже искренне встревоженно спросил ассистент. «Я сказал, все нормально», — рявкнул Егор, хотя прекрасно понимал, продолжать он не может.
«Возьмите на себя», — резко приказал он. Вдруг — спазм. Он бросил скальпель на поднос и поспешно вышел из операционной, оставив команду в полном замешательстве.
В коридоре он сорвал маску и шапочку. Прислонился к стене, тяжело дыша. Это была не усталость.
Не стресс. И не мигрень. Это было что-то, что могло разрушить его карьеру, его гордость, его будущее.
Вся его жизнь держалась на точности рук, и именно эти руки сейчас предали его. Егор, ты теперь уважаемый врач. Не повторяй ошибку с женой.
Найди себе женщину своего уровня. Дочка профессора Кагановича очень красивая, училась в Швейцарии. Или Жанна, дочь главврача соседней больницы.
«Помни, брак — это социальная инвестиция для твоей карьеры», — повторяла Рита почти каждый день. Егор лишь кивал, наслаждаясь статусом «самого желанного жениха». Его дни были наполнены показным богатством и долгами.
Этим вечером он тайно записался на прием вне рабочего времени, на 21 час, когда клиника закрывалась. Сглотнув гордость, он направился в кабинет заведующего неврологией, доктора Николая Беляева, опытного, спокойного и невероятно посвященного врачебному делу. Именно таких людей Егор считал старомодными.
Иронично, но теперь его судьба была в руках именно такого врача. «Ну что, Егор, что происходит?» Спокойно спросил Беляев, когда увидел, как тот входит почти крадучись. Егор оставил халат в машине.
Зашел, как обычный пациент. «У меня странные симптомы. Руки трясутся.
И зрение очень часто расплывается». Доктор Беляев слушал внимательно. Лицо оставалось спокойным, пока он проводил несколько базовых неврологических тестов.
«Ложитесь. Следите за светом. Закройте глаза.
Расслабьтесь». Каждая команда была пощечина его гордости. Великий врач стал послушным пациентом.
Закончив осмотр, Беляев посмотрел серьезно. «Завтра утром нужно сделать МРТ головного и спинного мозга». На следующий день Егор прошел все исследования, разрываясь между страхом и отрицанием.
Он ждал результата в кабинете, ходил взад-вперед, как загнанный лев. Тем временем Рита звонила ему несколько раз, жалуясь, почему он не отвез ее на ужин в отель «Ладога». «Какой смысл моей жизни, если у меня успешный сын-врач, Егор?» Возмущалась она.
«Я занят, мама!» Сорвался он, отключив звонок. Телефон зазвонил снова. Это был доктор Беляев.
«Результаты готовы. Можете подойти ко мне в кабинет?» У Егора похолодело внутри. Он тяжело вошел в кабинет опытного врача.
На большом экране за столом были выведены результаты его МРТ. Доктор Николай Беляев не стал тратить время. «Егор, сядь! Смотри сюда!» Он указал на несколько аномальных белых пятен спинном мозге и зрительном нерве.
«Это не опухоль и не инсульт. Тогда, что это?» Прошептал Егор, и голос его дрожал. «Это аутоиммунное заболевание.
Редкое. Очень агрессивное. Мир Егора рухнул.» Доктор продолжил.
«Лечение здесь только замедлит процесс. Оно не восстановит уже нанесенный ущерб. А учитывая, что твоя профессия – хирургия, нам нужно радикальное решение.» «Какое?» Егор подался вперед.
«Какое решение?» «Скажите.» «Трансплантация гемопоэтических стволовых клеток. Она перезагрузит твою иммунную систему. Это единственный шанс, что ты снова сможешь держать скальпель.» В глазах Егора вспыхнула надежда.
«Хорошо. Давайте сделаем. Когда можно назначить операцию?» Доктор Беляев тяжело вздохнул.
«Вот здесь все сложно. Эту процедуру в стране для твоего диагноза не проводят. Придется ехать за границу, Сингапур или Германия.» Сердце Егора снова забилось резко и тяжело.
«И сколько это стоит?» Предварительная оценка всех процедур, пребывания и восстановления – примерно 150 миллионов. 150 миллионов. Эта сумма обрушилась на него, как невидимый молот…
