История о том, как хитрость жены привела к восстановлению справедливости

Но она промолчала, попрощалась и положила трубку. Игорь вернулся около семи, довольный и уставший. На лице был легкий загар, на одежде пятна краски.

Он переоделся, принял душ, вышел на кухню в домашних штанах и старой футболке. — Пахнет вкусно. Что готовишь? — Жаркое.

Твоя мама сказала, что приедет. Хотела что-то обсудить. Игорь кивнул, устроился за столом.

— Ага. Она мне тоже звонила. Говорила про ремонт.

— Да, что-то такое. Света накладывала жаркое в тарелки, когда в дверь позвонили. Надежда Ивановна явилась с папкой, в которой торчали какие-то бумаги и каталоги.

Она выглядела воодушевленной. Глаза блестели, на лице играла довольная улыбка. — Здравствуйте.

Проходите. Света отступила в сторону. — Здравствуй, Светочка.

Как дела? — Игорь дома? — Да, на кухне. Надежда Ивановна прошла на кухню, поцеловала сына в щеку, села напротив него. Света поставила перед свекровью тарелку с жарким, но та даже не взглянула на еду.

Раскрыла папку, начала доставать каталоги с обойми, образцы линолеума, какие-то распечатки с ценами. — Вот смотрите, я все просчитала. Обои возьму вот эти, светло-бежевые.

Они универсальны, ко всему подходят. Линолеум вот этот, под дерево. Плинтуса, конечно, тоже надо менять.

И двери. Двери у меня старые, скрипят уже. Игорь склонился над каталогами, кивал, что-то спрашивал.

Света стояла у плиты, медленно помешивая чай в своей чашке. Внутри зарождалось нехорошее предчувствие. — И сколько это все выйдет? — спросил Игорь.

Надежда Ивановна протянула ему листок с расчетами. — Вот, я тут все подбила. Материалы — 250 тысяч.

Работа мастеров — еще 150. Итого — 400 тысяч. Может, чуть меньше, если торговаться.

Игорь присвистнул. — Серьезная сумма. — Ну да, но ты же понимаешь, я там ас 20 лет живу.

Ни разу ничего не меняла. Пора уже. Света поставила чашку на стол.

Сердце забилось сильнее. — А вы разве не собирались откладывать на это сами? Она старалась говорить мягко, без вызова. Надежда Ивановна посмотрела на нее с легким удивлением, словно вопрос прозвучал неуместно.

— Светочка, у меня, конечно, есть какие-то накопления, но их не хватит. Да и зачем их трогать? Это же на черный день. А Игорь поможет, правда, сынок.

Игорь замялся. Посмотрел на мать, потом на жену, потом снова в каталоге. — Мам, ну это же большие деньги.

— Игорек, я одна тебя вырастила. Я тебе всю жизнь отдала. Неужели ты мне откажешь? В ее голосе не было истерики, не было давления, только легкое недоумение, словно отказ был немыслим, невозможен.

Света узнала эту интонацию, и она слышала ее сотни раз. Интонацию человека, который уверен, что ему не откажут, потому что отказывать неприлично, некрасиво, неправильно. — Мама, я не отказываю, просто у нас нет таких денег.

— Как нет? У вас же есть накопления. Света не выдержала. — Мы копим на машину.

Два года откладываем, и почти собрали нужную сумму. Надежда Ивановна медленно повернулась к ней. — Машину? А зачем вам машина? Как зачем? Света почувствовала, как щеки начинают гореть.

Чтобы ездить на работу, на дачу, за город. Чтобы не толкаться в автобусах. Ну так автобусы ходят, метро есть.

Миллионы людей без машин обходятся. Но мы хотим купить машину. Мы планировали, копили.

Светочка, я понимаю, что тебе хочется комфорта. Но сейчас речь идет о моем доме. О месте, где я живу.

Я же не прошу у вас яхту купить, правда? Просто сделать нормальный ремонт. Света сжала кулаки под столом. Игорь молчал, глядя в тарелку.

Ей хотелось закричать. Хотелось сказать, что это несправедливо. Что Надежда Ивановна и так получает половину зарплаты сына.

Что у них самих планы, мечты. Что они тоже хотят жить. А не только обеспечивать свекровь.

Но она сдержалась. Игорь, скажи что-нибудь. Он поднял голову, лицо напряженное, губы поджаты.

Света, понимаешь, это моя мать. Я знаю, что это твоя мать. Но у нас есть свои планы.

Планы подождут, а мама не может жить в разваливающейся квартире. Квартира не разваливается. Там все нормально.

Ты там не живешь. Откуда знаешь? Надежда Ивановна сложила руки на груди. У меня обои отклеиваются.

Линолеум протерся. Двери скрипят. Мне стыдно гостей приглашать.

Света встала из-за стола. Голова кружилась от возмущения. Вы работаете.

У вас есть своя зарплата. Своя пенсия. Почему вы не можете копить сами? Потому что мне надо на жизнь, на еду, на лекарства, на одежду.

Но вы же получаете от Игоря половину его зарплаты. Куда все уходит? Повисла тишина. Надежда Ивановна побледнела.

Губы задрожали. Игорь резко поднялся, стукнув ладонью по столу. Света, прекрати! Что прекрати? Я просто задала вопрос.

Ты хамишь моей матери. Я не хамлю. Я спрашиваю, почему мы должны отдавать наши накопления, если у нее самой есть деньги? Надежда Ивановна тихо всхлипнула, прижав руку к груди.

Игорек, я не хочу скандалов. Я просто хотела попросить помощи. Но если вам жалко… Нам не жалко, мам.

Игорь обнял мать за плечи. Все будет. Я помогу.

Света смотрела на эту сцену и чувствовала, как внутри что-то надламывается. Игорь стоял рядом с матерью, гладил ее по спине, успокаивал, а на жену даже не смотрел. Игорь, мы два года копили.

Ее голос дрожал. Два года. Мы отказывали себе во всем…