История о том, как поездка на дачу по просьбе мужа открыла глаза на семейный секрет

Я застыла. Откуда? Она же всю жизнь преподавала историю и всегда жаловалась, что языки ей не даются. Я, как дипломированный лингвист (хоть и работающий горничной), не могла ошибиться. Это был уровень носителя.

Утром свекровь вела себя как ни в чем не бывало. Быстро наготовила еды — котлеты, борщ, пироги — и начала собираться.

— Женечка, я к подруге сбегаю, к Людмиле Алексеевне. Заболела она, лежит, надо покормить. Ты пока тут похозяйничай.

Сумка у нее была неподъемная. Я проводила ее взглядом, а потом увидела соседку, которая, как перископ, снова торчала над забором.

— Вера Петровна, а у вас есть телефон Людмилы Алексеевны? Свекровь к ней ушла, а телефон дома забыла, мне спросить кое-что надо.

Соседка продиктовала номер. Я набрала, отойдя в глубину дома.

— Алло? Людмила Алексеевна? Это невестка Инны. Она к вам вышла, скоро будет?

— Кто вышла? — удивился бодрый голос в трубке. — Деточка, я Инну с Пасхи не видела. И не болею я, тьфу-тьфу, на огороде вожусь. Ты что-то путаешь.

Я положила трубку. Свекровь врала.

На следующее утро я решила проследить за ней. Инна Сергеевна снова набрала еды и ушла, якобы на станцию. Но свернула она к лесопосадке. Я кралась следом, прячась за кустами.

Тропинка привела к заброшенной сторожке лесника. На пороге сидел мужчина — худой, в грязной одежде, заросший щетиной. При виде моей свекрови он просиял, как ребенок. Они обнялись, и она начала доставать контейнеры с едой.

Я присмотрелась и похолодела. Это был тот самый беглый зэк из новостей. Только обросший.

В голове пронеслось: «Надо звонить в полицию». Но я почему-то не смогла. Свекровь смотрела на этого уголовника с такой нежностью, с какой на Кешу никогда не смотрела.

Когда она пошла обратно, я перехватила ее на тропинке.

— Инна Сергеевна, кто это? И не врите про подругу. Я видела.

Она побледнела, ноги у нее подогнулись. Я едва успела подхватить ее под руку.

— Женя… Не выдавай, умоляю. Это мой сын. Старший.

— Какой сын? У Кеши нет брата.

— Есть. От первого брака. Кеша не знает, — она заплакала, и мы сели прямо на траву. — Это долгая история. В молодости мы с родителями жили в Германии, у нас был бизнес. Я влюбилась в парня из наших, он подбил меня обокрасть отца и сбежать в Украину. Я была дурой, молодой, влюбленной дурой… Он бросил меня беременную, с украденными деньгами сбежал. Я родила Мишу, но жить было негде, есть нечего. Оставила его в детдоме, думала — на месяц, пока работу найду. А потом встретила отца Кеши, вышла замуж, сменила фамилию… Я искала Мишу, но нашла только недавно. Он в тюрьме, Женя. Но он не виноват! Его подставили партнеры по бизнесу, повесили на него хищения. Он сбежал, чтобы найти доказательства.

— И вы его прячете? — я была в шоке. — Это же статья.

— Плевать мне на статью. Я его один раз уже предала, когда в детдоме оставила. Второй раз не предам.

Я смотрела на нее и понимала: я буду молчать. Хотя бы потому, что эта женщина была ко мне добрее, чем родной муж.

— Ладно, — сказала я. — Идемте домой. Я ничего не видела.

Вскоре я уехала в город. Свекровь дала мне с собой клубники и огурцов, обняла так крепко, что у меня ребра захрустели.

Домой я добралась к обеду. Открыла дверь своим ключом и замерла. В прихожей стояли чужие туфли за тысячу долларов. Из гостиной доносился смех Кеши и женский голос.

Я вошла. Мой муж обнимал за талию молодую фифу, а напротив, в моем любимом кресле, сидел грузный мужчина в дорогом костюме.

— Мы с Алиночкой решили не торопиться, но жить планируем здесь, — разливался соловьем Кеша.

— Что здесь происходит? — громко спросила я.

Все трое обернулись. Кеша побелел, потом побагровел. Он подскочил ко мне, больно схватил за локоть.

— Простите, это домработница! — крикнул он гостям. — Евгения, вы совсем с ума сошли? Я же сказал — приходить в понедельник! Почему не убрано?

— Какая я тебе домработница?! — я вырвала руку. — Я твоя жена!

— У нее с головой проблемы, — зашептал он, пытаясь вытолкать меня в коридор. — Не обращайте внимания.

— Кеша, это правда? — пискнула Алина.

— Папа Алины, Леонид Петрович, встал.

— Иннокентий, вы, кажется, заврались. Пойдем, дочь. В этом балагане мы участвовать не будем.

— Стойте! Это ошибка! — заорал Кеша, но гости уже выходили.

Когда дверь захлопнулась, муж повернулся ко мне. Лицо его перекосило от ненависти.

— Ты! Все испортила! Ты хоть знаешь, кто это был? Это был мой билет в высшую лигу! Пошла вон отсюда!

Он швырнул мне в лицо скомканные купюры.

— Забирай свои тряпки и вали! Чтобы духу твоего здесь не было! На развод подам сам.

Я стояла на лестничной клетке с пакетом огурцов в одной руке и деньгами в другой. Слезы душили, но внутри поднималась холодная ярость. Ну уж нет, Кеша. Ты еще пожалеешь.

Ночевать мне было негде. Я поехала в отель…