История о том, как рутинная медицинская процедура раскрыла тайну, которую искали 30 лет

Федя помогал мне разбирать вещи, споря, где поставить диван. «Слишком далеко от телевизора», – настаивал Федя. – «Идеально. Ты просто хочешь его поближе, потому что слепнешь». – «Я не слепну. Ты купил слишком маленький телевизор, он 70 дюймов». – «Как я и сказал, слишком маленький».

Зазвонил мой телефон. – «Богдана?». – «Андрей, я думала, ты должен знать. Приговор был сегодня. Роман получил 8 лет». – «А Кристина?». – «Пять».

– «Ты в порядке?» – спросил я. – «Я в лучшей форме, чем они. Лучше, чем за многие годы, на самом деле. Деньги, которые ты мне заплатил, погасили мои долги. Я возвращаюсь в университет. Бизнес, администрирование. Думаю, пора строить что-то своё, вместо того, чтобы наблюдать за чужими успехами. Молодец, Андрей».

– «Спасибо, что дал мне выбор, за то, что не приравнял меня к Кристине». – «Ты выбрала себя. Это всё, что может сделать каждый».

Повесив трубку, я увидел, как Федя выжидательно смотрит на меня. – «Ну… Кристина получила пять лет. Роман — восемь». – Федя медленно кивнул. – «Какие ощущения?»

– «Не знаю, пустота, возможно. Я месяцами планировал их падение, и теперь, когда это произошло, это просто кажется завершённым. Потому что месть никогда не была целью». – «Ты хотел справедливости. Ты хотел, чтобы они понесли ответственность за то, что сделали. Это разные вещи, да?» – «Да. Месть – это причинение боли, потому что тебе больно. Справедливость – это баланс. Исправление ошибок».

Федя уселся на диван в «неправильном» месте. Я заметил, но не прокомментировал. – «Что дальше?»

– «Теперь я живу. Строю фонд, работаю в фармацевтической компании. Разбираюсь, кто такой Андрей Бондаренко, когда он не чей-то муж, не чей-то сотрудник или чья-то мишень». – «Звучит «достаточно»», – сказал Федя с усмешкой. Я метнул в него подушку.

Позвонил дверной звонок. Альберт Руденко стоял на пороге с бутылкой вина, которая вероятно стоила больше, чем мой первый автомобиль. – «Новоселье?» – сказал Альберт. – «Могу я войти?»

Мы сидели на заднем дворе, когда солнце садилось. Трое мужчин, нашедших неожиданную дружбу в необычных обстоятельствах. Альберт рассказывал истории о своей дочери, о ранних днях компании, о десятках детей, чью жизнь спасла моя кровь.

– «Сегодня мы получили последние результаты», – сказал Альберт. – «Алина Квитко ходит. Не просто стоит, не просто делает несколько шагов — ходит. Её родители прислали мне видео. Она бегает по своему двору и смеётся».

Я почувствовал, как что-то сжалось в горле. «Есть ещё 42 истории, подобные её. Дети выздоравливают, семьи обретают надежду. Благодаря вам». Альберт поднял бокал. – «За Андрея Бондаренко, который доказал, что «достаточно хорошие» люди, получив шанс, способны на экстраординарные вещи».

Мы выпили за это.

Позже, в одиночестве в своей новой спальне, я думал о сдаче плазмы, которая положила начало всему, о том, как я вошёл в тот центр с надеждой на полторы тысячи гривен и вышел с будущим, которое я никогда не мог себе представить.

Кристина ошибалась. Я не умер один и на мели. Я возродился, окруженный людьми, которые меня ценили, занимаясь делом, которое имело значение, строя жизнь, которая была поистине моей. А где-то в тюремной камере Кристина училась, что значит потерять всё. Симметрия была почти поэтичной.

Мой телефон завибрировал. Сообщение от доктора Марченко. Ещё одна история успеха. Ещё один ребёнок откликается на лечение. Я прочитал его, улыбнулся и отложил телефон.

Завтра я пойду в офис фонда, рассмотрю заявки на гранты от семей, отчаянно нуждающихся в помощи. Я встречусь с советом «Руденко Фарма», чтобы обсудить расширение исследований. Я проживу эту невероятную жизнь, которая была мне подарена.

Но сегодня ночью я усну в своём собственном доме, в кровати, которую выбрал сам, в будущем, которое построил из пепла своей прежней жизни. Достаточно ли этого? Нет. Я был куда большим, чем это. И всегда был.