История о том, как скромный приезд на свадьбу обернулся громким сюрпризом для всей семьи

Я не удержалась на ногах — шпильки предательски скользнули по влажной декоративной плитке. С громким всплеском я рухнула прямо в воду. Ледяной холод мгновенно сковал тело, платье намокло и тяжелой тканью облепило ноги. Подарок выскользнул из ослабевших пальцев и пошел ко дну, затерявшись среди нежных лилий. Зал взорвался хохотом, кто-то даже начал аплодировать, словно в цирке. Светлана, сама невеста в роскошном белом платье, прикрыла рот ладошкой, но в ее глазах я увидела не сочувствие, а злорадство пополам с легким шоком.

Вынырнув, я отфыркивалась от воды, которая текла по лицу, размазывая тушь и оставляя на щеках черные потеки. Я не стала ни кричать, ни плакать. Вместо этого я впилась взглядом в отца, а в голове пронеслись картинки из прошлого, словно слайд-шоу, объясняющее, как я вообще докатилась до такой жизни. Вода в пруду казалась кривым зеркалом, отражавшим годы унижений, и внутри меня начала закипать холодная, стальная решимость.

Я выросла в типичной киевской «сталинке» с высоченными потолками и потертым ковром в гостиной. В нашей квартире всегда царила атмосфера строгой, почти армейской дисциплины. Моя мама, Татьяна Сергеевна, была домохозяйкой, буквально помешанной на порядке. Она с маниакальным упорством следила, чтобы все лежало по струнке: книги по росту, обувь в коридоре идеально ровно, даже ложки в ящике были отсортированы по размеру.

Но мамины слова ранили больнее, чем любой бардак. — Ты вечно витаешь в облаках, Аня, занялась бы делом, — бросала она мне, протирая пыль или проверяя тетрадки Светы. Отец, инженер на пенсии с тяжелым характером, предпочитал отмалчиваться и лишний раз в разговоры не вступал. За обеденным столом, накрытым накрахмаленной скатертью, в окружении тяжелой мебели, он говорил только об успехах младшенькой, Светланы.

Ее школьные грамоты, первые шаги в модельном бизнесе, ее улыбки на фото — все это было центром вселенной. Света, которая была на два года младше, всегда была любимицей. Ей прощали прогулы, лень по дому, и она все равно купалась в лучах родительской любви. — Умница, дочка, вся наша надежда, — приговаривал отец, гладя ее по голове, пока та довольно улыбалась.

Я же всегда оставалась где-то на задворках. Мои отличные оценки по литературе, вышитые салфетки, помощь маме на кухне — все это воспринималось как должное. — Это твоя святая обязанность, а не повод для гордости, — отрезала мама. Я чувствовала себя невидимкой, чьи усилия просто растворяются в воздухе. Мои детские рисунки пылились в нижнем ящике стола, а дневники с мечтами о путешествиях никто не читал, пока Света получала новые наряды за каждый выход на школьную сцену…