Конец помолвки: история о том, как попытка жениха присвоить квартиру невесты привела к разрыву

«Кто это?» Нина Владимировна позвонила еще раз, потом постучала. «Лариса! Открывай! Я не одна! Со мной мой племянник! Он поговорит с тобой по-мужски!» Лариса не открыла. Достала телефон, набрала ноль два.

Диспетчер ответила быстро. «Полиция! Слушаю!» «Здравствуйте!» Ко мне в квартиру ломятся двое. Женщина, которой уже было вынесено предупреждение за преследование, и незнакомый мужчина.

Адрес? «В центре». Дом? Номер? «Принято». Наряд выйдет в течение десяти минут.

Нина Владимировна стучала все настойчивее. Мужчина молчал, но Лариса видела, как он оглядывается, явно нервничая. Потом Нина Владимировна заорала.

«Ты думаешь, ты спрячешься? Мы тебя достанем! Ты пожалеешь, что связалась с нами!» Лариса записывала на телефон. Через пять минут послышались шаги, голоса. «Полиция!» Лариса услышала, как один из полицейских говорит.

«Документы! Что вы тут делаете?» Нина Владимировна завелась. «Мы пришли поговорить с этой особой. Она разрушила жизнь моего сына!» «Гражданка! Вам было вынесено предупреждение.

Вы нарушаете закон. Пройдемте!» «Я никуда не пойду! У меня есть права!» «У вас есть право хранить молчание. А сейчас пройдемте, или мы применим силу!» Послышалась возня, крики Нины Владимировны, потом тишина.

Лариса подождала, открыла дверь. На площадке стояли два полицейских, у одного рация. Нины Владимировны и мужчины уже не было.

«Лариса Михайловна?» спросил один из полицейских молодой парень. «Да!» «Мы забрали нарушителей. Составим протокол.

Вам нужно будет подъехать завтра в участок, дать показания!» «Хорошо! Спасибо!» Полицейские ушли. Лариса закрыла дверь, прислонилась к ней. Дрожали руки.

Она прошла в гостиную, села на диван, обхватив голову. «Так больше продолжаться не может. Надо заканчивать это!» В понедельник утром Лариса поехала в полицию.

Участковый Смирнов встретил ее с мрачным лицом. Нина Владимировна Полякова задержана на 48 часов. Ее племянник тоже.

Мы допросили обоих. Полякова призналась, что хотела вас напугать, заставить отдать квартиру. Племянника наняла за пять тысяч, чтобы он просто постоял рядом и выглядел угрожающе.

Теперь мы заводим дело о преследовании и вымогательстве. Она получит условный срок, скорее всего. «Но вас больше не тронет!» Лариса выдохнула.

«Спасибо!» «Это наша работа. Еще будут вопросы?» Нет, все ясно. Она вышла из участка, села в машину.

Села за руль, но не завела мотор. Просто сидела, смотрела в окно. Все кончено.

Нина Владимировна под следствием. Глеб, видимо, теперь окончательно поймет, что его мать — токсичный человек. А Лариса свободна.

Наконец-то по-настоящему свободна. Вечером того же дня позвонила Инна. «Лар!» Слышала, что там произошло.

Соседка в паблике написала, что у вас полиция была. «Да, была. Все закончилось.

Нину Владимировну задержали, заводят дело. Больше она меня не тронет». «Слава Богу! Ты молодец, что не сдалась».

Я и не собиралась. Они поговорили еще немного, попрощались. Лариса положила трубку, встала у окна.

Смотрела в центре, на вечерний город. Квартира была ее, только ее. Никто не отнимет, никто не выгонит.

Она выиграла эту войну. Через неделю пришло официальное уведомление. Нине Владимировне Поляковой был вынесен судебный запрет на приближение к Ларисе Крыловой на расстояние менее ста метров.

Условный срок – год. При нарушении – это реальное заключение. Лариса прочитала документ, усмехнулась.

Вот и все. История закончена. А еще через несколько дней позвонила общая знакомая с того самого корпоратива, где они с Глебом познакомились.

Женщина по имени Марина, болтливая и любопытная. «Ларис, привет! Ты слышала новости про Глеба?» «Нет». «Какие?» «Он съехал из Кудрово, вернулся к матери на гражданку.

Она теперь под следствием, но он все равно с ней живет. Говорят, она ему всю голову заморочила, что ты их обоих подставила. Он ходит мрачный, ни с кем не общается».

На работе его, кстати, понизили. Клиенты жаловались, что он стал хамить. Лариса слушала и чувствовала странное спокойствие.

Ни жалости, ни злорадства, просто констатация факта, он сделал выбор, теперь расхлебывает. «Ну что ж», сказала она, «сам виноват». «А ты как? Не жалеешь?» «Нет».

«Я рада, что все так вышло. Лучше одной, чем с маменькиным сынком и его токсичной матерью». Марина засмеялась.

«Ты права». «Ладно, я просто хотела тебя предупредить. Вдруг он опять попытается к тебе подкатить».

«Не подкатит. Ему запрещено ко мне приближаться. Если попытается, сядет».

«Серьезно? Ого! Ну ты даешь». Они поболтали еще немного, попрощались. Лариса положила трубку, заварила кофе.

Села у окна с чашкой в руках. Биологические часы все еще тикали, но она больше не спешила. Семья, дети, все это может подождать.

Главное сейчас – ее покой, ее квартира, ее жизнь. И никто не имеет права вторгаться в нее без приглашения. А Глеб с Ниной Владимировной пусть живут на своей гражданке, в своей старой квартире с нерабочим лифтом и сырыми стенами.

Пусть жалуются соседкам на жадную невестку, которая не захотела делиться. Квартиру в центре они так и не увидели и никогда не увидят. Лариса допила кофе, поставила чашку на подоконник, улыбнулась своему отражению в стекле.

Она справилась. Она выстояла. И это была ее победа.