«Мама, прислушайся»: как внимательность сына помогла раскрыть секрет отца в доме бабушки

Другая женщина на моем месте, возможно, закричала бы. Ворвалась бы в дом, устроила сцену. Но я — нет. В тот момент во мне что-то переключилось. Страх отступил, уступая место холодной, расчетливой ярости. И ясному пониманию: я должна выжить. Ради себя. Ради Димы.

Медленно, стараясь не шуметь, я достала телефон. Включила диктофон. Поднесла к окну.

— Михалыч просит 200 тысяч, — говорил Игорь. — Но это мелочь. Со страховки отобьется с лихвой.

— А если не сработает? — спросила Лариса.

— Сработает. Он профессионал. 20 лет в органах. Знает, как сделать, чтобы комар носа не подточил.

— Когда думаешь? — это свекровь.

— Через неделю, максимум две. Надо все подготовить. И мне нужно алиби: буду здесь, у тебя. С больной матерью.

Они снова засмеялись. Втроем. Над моей смертью. Я записывала еще минуты три. Они обсуждали детали: где Михалыч живет, сколько ему заплатить, как разделить деньги со страховки. Свекровь жаловалась на кредиты — оказывается, она задолжала почти 800 тысяч, и часть моих переводов на лечение шла на проценты.

Дима рядом со мной беззвучно плакал. Я зажала ему рот рукой. Нельзя, чтобы нас услышали. Нельзя.

Осторожно, шаг за шагом, я отвела сына от крыльца. За угол дома. По тропинке к калитке. Каждый звук казался оглушительным: хруст гравия под ногами, шелест листьев, даже наше дыхание. За углом Дима не выдержал. Он прижался ко мне, и его плечи затряслись от рыданий — беззвучных, страшных, детских.

— Мама… — он давился словами. — Папа хочет тебя убить… Мама… Он сказал «интернат»… Он меня не любит, мама…

Я обняла его так крепко, как только могла. Мой мальчик. Моя кровь. Единственное, что у меня осталось.

— Тихо, сынок. Тихо. Мы уедем. Сейчас. Нас никто не видел. Все будет хорошо. Мама тебя защитит. Слышишь? Я тебя никому не отдам.

Мы почти бежали к машине. По дороге снова попалась баба Нюра, она несла уже пустое ведро обратно.

— Верочка, ты чего? Уже уходишь? А где наеде-то, зайдешь?

Я с трудом взяла себя в руки. Голос мой звучал почти нормально.

— Нет, Анна Петровна. Мы… ошиблись. Другая Сосновка нам нужна была. Вы нас не видели, хорошо? Очень прошу.

Старушка посмотрела на меня странно, смотрела на мое бледное лицо, на заплаканного Диму, но кивнула:

— Ладно, милая. Не видела, так не видела.

В машине я никак не могла попасть ключом в замок зажигания. Руки тряслись. Три раза промахнулась, прежде чем двигатель завелся.

— Пристегнись, — сказала я Диме.

Он молча выполнил. Свернулся на заднем сиденье клубком, прижимая колени к груди.

Я выехала из поселка на трассу. Только когда Сосновка скрылась за поворотом, я позволила себе выдохнуть. Позвонила Наталье через громкую связь, руки все еще дрожали слишком сильно.

— Ну что, как там? — спросила она.

— Наташа… — мой голос сорвался. — Они хотят меня убить. Я все слышала. Игорь, свекровь, там еще женщина какая-то. Любовница его. У них план. Страховка, авария. Я записала. Наташа, что мне делать?

Секундная пауза. Потом ее голос — жесткий, собранный:

— Господи, Вера. Слушай меня внимательно. Не езди домой. Слышишь? Не домой. Ко мне. Сразу ко мне. И никому не звони. Особенно Игорю. Поняла?

— Поняла.

— Запись сохрани. Скопируй на облако. И гони. Я жду.

Два с половиной часа дороги я не помню. Только серую ленту асфальта, мелькающие деревья и тишину в салоне, нарушаемую лишь всхлипами Димы.

Наталья жила в однокомнатной квартире на окраине города. Когда мы поднялись на третий этаж, она уже ждала в открытой двери. Одного взгляда на наши лица ей хватило, чтобы все понять.

— Заходите. Быстро.

Она усадила Диму на диван, включила телевизор (какие-то мультфильмы), дала стакан сладкого чая с печеньем. Мальчик смотрел в экран невидящими глазами. Меня она увела на кухню.

— Рассказывай. Все.

Я рассказала. С самого начала: с угроз Игоря, с его отъезда, со странностей, со страховки. И, наконец, разговор у дома. Включила запись. Наталья слушала молча. Ее лицо каменело с каждой секундой. Когда запись закончилась, она выдохнула:

— Это не просто развод, Вера. Это уголовщина. Приготовление к убийству. Статья 30, часть 1, в связке со 105. До 15 лет.

— Откуда ты знаешь?

— Брат — следователь. Наслушалась за годы.

Она достала телефон.

— Сейчас делаем копии. На мое облако, на флешку, себе на почту отправишь. Чтобы в нескольких местах было.

Следующие полчаса мы занимались техникой. Копировали файл, проверяли качество звука, делали скриншоты.

— Домой тебе нельзя, — сказала Наталья. — Неизвестно, когда они собираются действовать. Поживешь пока у меня.

— А работа? Школа у Димы?…