«Мама, прислушайся»: как внимательность сына помогла раскрыть секрет отца в доме бабушки

— Обещаю, сынок. Я никуда не денусь.

На работе меня поддержали. Директор фабрики, узнав о ситуации, лично зашел в бухгалтерию.

— Вера Сергеевна, если нужен отпуск, больничный, что угодно — только скажите. Мы все за вас.

Я не взяла отпуск. Работа спасала: цифры, отчеты, таблицы. Что-то понятное, логичное, подчиняющееся правилам. В отличие от всего остального в моей жизни.

Наталья приходила почти каждый вечер. Приносила еду (я совсем разучилась готовить, не было сил), сидела со мной, пока Дима делал уроки. Просто была рядом.

— Ты сильная, Верка, — говорила она. — Сильнее, чем сама думаешь. Другая бы сломалась, а ты держишься.

— Ради Димы, — отвечала я. — Только ради него.

— Нет. Ради себя тоже. Ты имеешь право жить. Имеешь право быть счастливой. Запомни это.

Материалы дела я изучала вместе с адвокатом. Маргарита Олеговна раскладывала передо мной документы, объясняла юридические тонкости.

— Смотрите, Вера Сергеевна, вот показания Михалыча: он подробно описывает, как Игорь вышел на него, что предлагал, какую сумму. Вот переписка из телефона вашего мужа: он обсуждал план с матерью еще за два месяца до «болезни». Вот заключение эксперта по вашей аудиозаписи: подлинная, без следов монтажа.

— А что говорит Игорь?

— Все отрицает. Говорит, что запись подделана, что вы его оклеветали, что он любящий муж и отец. — Она усмехнулась. — Стандартная тактика. Только против фактов не попрешь.

Свекровь, Зинаида Павловна, заняла другую позицию. Она плакала на допросах, твердила, что сын ее обманул, что она не понимала серьезности разговоров, что думала — это просто слова, фантазии.

— Не верьте ей, — предупредила Маргарита Олеговна. — В ее телефоне нашли переписку, где она сама предлагала «решить проблему» с невесткой. Она была инициатором не меньше, чем ваш муж.

Развод оформили быстро, учитывая обстоятельства, суд не стал затягивать. Квартира осталась за мной — наследство до брака, как и говорил адвокат. Машину Игоря арестовали как возможное орудие преступления, потом ее продадут, деньги пойдут в счет компенсации. Страховку аннулировали. Экспертиза показала, что я подписала документ, не понимая его содержания — классический случай обмана при оформлении договора.

Суд назначили на весну. Зал судебных заседаний оказался меньше, чем я представляла. Деревянные скамьи, высокий стол судьи, клетка для подсудимых. Игоря и Зинаиду Павловну привезли под конвоем в наручниках, в сопровождении охраны. Я сидела в первом ряду рядом с Маргаритой Олеговной. Наталья — позади, для моральной поддержки.

Игоря я не видела с того дня, когда его арестовали. Он изменился, осунулся, постарел, под глазами залегли темные круги. Взгляд затравленный, злой. Когда он увидел меня, его лицо исказилось.

— Это все она! – крикнул он, прежде чем конвой его одернул. — Она меня подставила!

Судья, строгая женщина лет шестидесяти, посмотрела на него поверх очков.

— Подсудимый, вам будет предоставлено слово. А пока — тишина в зале.

Процесс длился 3 дня. Первый день: зачитывали обвинения, представляли доказательства. Прокурор, молодой, но цепкий мужчина, методично выстраивал картину преступления. Аудиозапись прослушали дважды. В зале стояла тишина, когда из динамиков доносился голос Игоря: «Главное, чтобы выглядело как несчастный случай».

Второй день: показания свидетелей. Михалыч говорил тихо, не поднимая глаз. «Да», — он согласился на предложение. «Да», — взял задаток. «Да», — собирался выполнить работу. «Нет», — не успел, задержали раньше.

— Почему согласились? — спросил прокурор.

— Деньги нужны были, — буркнул Михалыч. — Пенсия маленькая, долги. Думал, один раз — и все. Не думал, что поймают….