«Мама, прислушайся»: как внимательность сына помогла раскрыть секрет отца в доме бабушки

Баба Нюра, соседка из Сосновки, подтвердила: Зинаида Павловна была здорова все эти недели. Ходила в магазин, работала в саду, принимала гостей. Никакой болезни в помине не было.

Лариса давала показания, глядя в пол. «Да», — она знала о плане. «Нет», — не верила, что это серьезно. «Да», — понимает теперь, как была неправа.

— Вы осознавали, что речь идет об убийстве человека? — спросил прокурор.

— Я… я думала, это просто разговоры. Люди много чего говорят.

— Когда конкретно обсуждали способ убийства (повреждение тормозов), сумму оплаты исполнителю, вы все еще думали, что это просто разговоры?

Она не ответила.

Третий день: прения сторон и последнее слово подсудимых. Адвокат Игоря, дорогой, нанятый на деньги, которые Игорь успел отложить, пытался выстроить защиту. Мол, запись вырвана из контекста, мол, это были абстрактные рассуждения, а не реальный план, мол, никаких действий не было предпринято.

— Никаких действий? — Прокурор поднял папку с документами. — А задаток в 50 тысяч, переданный Михаилу Сергеевичу? А страховой полис на 2 миллиона, оформленный обманным путем? А систематическое выманивание денег у жертвы под предлогом лечения? Это не действия?

Игорю дали последнее слово. Он встал, оглядел зал.

— Я не виновен, — сказал он. — Это все заговор моей жены. Она ненавидела меня и мою мать, хотела избавиться от нас. Она подделала записи, подкупила свидетелей.

— У вас есть доказательства подделки записи? — перебила судья.

— Нет, но…

— Доказательства подкупа свидетелей?

— Нет, однако…

— Тогда присаживайтесь. Суд услышал вашу позицию.

Зинаида Павловна плакала. Просила о снисхождении. Говорила, что ее сын — все, что у нее есть, что она не хотела ничего плохого, что просто хотела помочь ему устроить жизнь.

— Устроить жизнь ценой другой жизни? — заметила судья. — Садитесь.

Приговор зачитывали в пятницу. Я сидела на той же скамье, сжимая руку Наталье. Сердце колотилось так, что я боялась, оно выскочит из груди.

— Именем страны… — начала судья. — Игорь Владимирович Комаров — 7 лет колонии строгого режима. Приготовление к убийству, мошенничество в крупном размере. Зинаида Павловна Комарова — 4 года колонии общего режима. Соучастие в приготовлении к убийству, мошенничество. Михаил Сергеевич Дорохин — 3 года условно, с испытательным сроком 5 лет. Сотрудничество со следствием, отсутствие реально причиненного вреда.

Когда судья закончила, в зале повисла тишина. Потом шум, голоса, движение. Игоря и свекровь выводили через боковую дверь. Он обернулся, нашел меня взглядом. В его глазах была ненависть — чистая, незамутненная. Он что-то сказал, я не услышала слов, но прочитала по губам. Угроза. Очередная угроза.

Я не отвела взгляда. Смотрела на него прямо, спокойно. Пусть ненавидит. Пусть угрожает. Теперь между нами решетка и 7 лет.

— Вера Сергеевна, — Маргарита Олеговна коснулась моего плеча, — поздравляю. Справедливость восторжествовала.

— Спасибо вам, — я пожала ее руку. — За все….