Момент истины: что Анна поняла о характере своего мужа, вернувшись за ключами на дачу

— Я с тобой, — сразу сказал Антон.

— Нет, я одна. Если ты будешь рядом, Светлана снова откажется. Я поговорю с ней и все выясню. Все будет хорошо, в любом случае.

Я положила руку ему на плечо, словно поддерживая. Я любила этого человека. А он любил меня. Если он ошибся в юности, испугался, это можно простить. Простить и понять.

Я впервые приехала в Сосновку одна. Это было непривычно. Я оставила машину на привычном месте и прошла мимо родительского дома Антона. Было раннее утро, но его мать, судя по дыму из трубы, уже не спала. Я зайду к ней позже, после разговора со Светланой. Расскажу, что все знаю. Возможно, мы поговорим по душам.

Вот и дом Светланы. Запущенный, нуждающийся в ремонте. Покосившийся забор, облупившаяся краска, заросший двор. Но мусора не было — видно, что хозяйка старается ухаживать. Калитка была не заперта. Я вошла и постучала в дверь. Вскоре на крыльцо вышла Светлана. Мы были ровесницами, но тяжелая жизнь рано состарила эту женщину. Полноватая, бледная, с резкими морщинами. Но глаза были добрыми и чистыми.

— Здравствуйте, я хочу с вами поговорить. Меня зовут Анна, я жена Антона.

— Я знаю, кто вы, — кивнула та. — Конечно, знаю. Вы та, кому я все эти годы завидовала. Белой завистью. Я рада, что он счастлив с вами.

— Мы можем поговорить?

— Конечно.

Светлана пригласила меня внутрь. Мы прошли мимо комнаты, где за столом сидел мальчик. Я знала, что Степану одиннадцать, но выглядел он лет на пять-шесть. Очень маленький, худенький, бледный. Под огромными серыми глазами лежали глубокие тени. Но улыбка… Какая у него была улыбка! Он рисовал и, увидев незнакомку, улыбнулся мне. Меня будто окатило теплой волной. И да, что-то общее с Антоном в нем определенно было. Не копия, но отдельные черты.

— Привет! Что рисуешь?

— Наш сосновский лес. — Он показал мне свой рисунок.

Я искренне восхитилась. У мальчика был явный талант. Пейзаж удивительно точно передавал то, что я видела сама.

— Слушай, тебе нужно учиться! Обязательно!

— Где? — горько усмехнулась Светлана. — У нас тут кружков нет. Идемте на кухню.

«Пока», — помахала я Степану и прошла за хозяйкой. Пока он сидел, не было заметно, что он болен. Но на кухне стояла потрепанная инвалидная коляска, а на полке теснились лекарства.

— Степан не ходит? — кивнула я на коляску.

— Какой там ходит, — вздохнула Светлана. — Едва сидит. И то хуже становится. Растет. Врачи говорят, без реабилитации скоро совсем сляжет.

— Почему не реабилитируете?

— Таких денег мне не заработать. Добрые люди помогают не умереть с голоду. Спасибо им.

— Послушайте, я в курсе вашей истории. Вы считаете, что Степан — сын Антона? Он готов признать его, если это так. Он говорил, вы отказывались от теста ДНК…

— Не нужно мне это, понимаете? — перебила она. — Я люблю Антона с детства. Сколько себя помню. Он для меня… — Она замолчала, уставившись в стену. — Я не хочу его втягивать в суды, алименты. Не хочу портить то, что было между нами. Пусть недолго, пусть он был пьян, но… мы были вместе. Мне достаточно знать, что Степан — его ребенок. Все у нас будет хорошо…