Момент истины на банкете: реакция зала, когда я попросила открыть мой подарок после выходки свекрови

Ваш супруг не имеет права на это имущество ни при каких обстоятельствах. Для продажи дома необходимо ваше личное присутствие у нотариуса с паспортом. Без вас сделка просто невозможна.

Мила смотрела на него широко раскрытыми глазами. Я видела, как в них медленно загорается надежда. То есть… Роман не может продать дом? Абсолютно не может.

Если он попытается это сделать, это будет мошенничество. Уголовное преступление. Подделка документов.

Он может попасть под статью. Аркадий подробно объяснил все юридические тонкости. Рассказал о правах Милы, о том, что дом останется ее собственностью даже в случае развода.

Что никакие подписанные под давлением бумаги не имеют силы. Что закон на ее стороне. Потом он достал свою визитную карточку и протянул Миле.

«Запомните главное. То, что происходит в вашем браке, это не норма. Изоляция от близких, постоянный контроль, давление, лишение сна, психологические манипуляции, все это признаки абьюза.

Домашнего насилия. И закон защищает жертв такого обращения». Слово «абьюз» прозвучало как приговор.

Мила побледнела еще сильнее. Она, наверное, никогда не думала об этом в таких терминах. Для нее это был просто сложный период в браке.

«Если ситуация обострится, если вы почувствуете угрозу, звоните мне немедленно», продолжал Аркадий. «Мы можем оформить защитные документы». «Запретительный ордер, если понадобится».

«Не терпите». «Особенно в вашем положении». Мы вышли из офиса в каком-то оцепенении.

Мила всю дорогу до дома молчала. Смотрела в окно, сжимая в руке визитку юриста. Я видела, как в ее голове идет борьба.

Часть ее хотела верить, что все наладится. Что Роман поймет и примет ее решение. Что они смогут быть счастливы.

Но другая часть уже знала правду. Когда мы подъехали к дому, там стояла машина Романа. Мила напряглась всем телом.

Он дома. «Хочешь, я пойду с тобой?» Предложила я. Она покачала головой. В ее глазах появилась какая-то новая решимость.

Слабая, но все-таки решимость. «Нет, мама. Я сама.

Я должна сама сказать ему». Она вышла из машины и медленно пошла к дому. Я видела, как она выпрямила плечи.

Как сжала в кулаке визитку Аркадия. Дверь открылась. На пороге стоял Роман.

Даже издалека я видела гнев на его лице. «Где вы были?» Его голос был резким, требовательным. Мила что-то ответила.

Они вошли в дом. Дверь закрылась. Я сидела в машине и молилась.

Молилась, чтобы у Милы хватило сил отстоять себя. Чтобы дом остался ее крепостью. Потому что я знала, впереди будет только хуже.

Разговор с Романом закончился ужасно. Мила позвонила мне поздно вечером, почти в полночь. Я услышала ее голос, надломленный, истеричный, и сразу поняла, все плохо.

«Мама, он в ярости», — шептала она в трубку. Он кричал на меня весь вечер. «Говорит, что ты настроила меня против него.

Что специально повела к юристу, чтобы разрушить наш брак?» Я слышала на фоне голос Романа. Громкий, злой, требовательный. Он явно знал, что Мила со мной разговаривает.

«Скажите вашей матери, что она вмешивается не в свое дело». Кричал он. «Скажите ей, что она манипулирует вами».

«Мила, ты в безопасности?» спросила я, сжимая телефон. «Не знаю. Он не дает мне прохода.

Ходит за мной по дому, повторяет одно и то же. Что я его предала. Что пошла против него.

Что настоящая жена доверяет мужу, а не адвокатам». Роман вырвал у нее телефон. Я услышала его тяжелое дыхание.

«Маргарита, вы перешли все границы», — процедил он сквозь зубы. «Вы натравили Милу на меня. Вы хотите разрушить нашу семью».

«Я защищаю свою дочь», — ответила я твердо. «От тебя. От твоего контроля.

От твоих манипуляций». «Манипуляций?» «Это вы манипулятор. Вы купили этот проклятый дом, чтобы держать Милу на коротком поводке.

Чтобы она всегда зависела от вас. Я купила дом, чтобы у нее была свобода. Чтобы она могла уйти, когда поймет, кто ты на самом деле».

Он засмеялся. Злобно, истерично. «Уйти.

Она беременна. Она моя жена. Она никуда не уйдет».

Трубку снова взяла Мила. Она плакала. «Мама», — он говорит, — «что я должна выбрать? Либо я с ним полностью, продаю дом, слушаюсь его во всем, либо я ему не нужна.

Что если я не докажу свою любовь, он уйдет? Оставит меня беременную, одну». Классический шантаж. Ультиматум.

Заставить выбирать между собой и всем остальным миром. «Мила, послушай меня. Это манипуляция.

Человек, который любит, не ставит ультиматумы. Не шантажирует. Не угрожает.

Но я боюсь, мама. Я боюсь остаться одна. С ребенком.

Ты не одна. Я с тобой. Всегда».

Роман снова забрал телефон и бросил его. Связь оборвалась. Я перезванивала раз двадцать.

Мила не отвечала. Я собралась ехать, но тут пришло сообщение «мама, все нормально». Роман успокоился.

Мы легли спать. «Не приезжай. Не хочу ухудшать».

Я не спала всю ночь. Сидела с телефоном в руках и ждала. Ждала следующего звонка.

Следующие катастрофы. И она не заставила себя ждать. Звонок раздался в шесть утра.

Я схватила трубку, даже не глядя на экран. «Мама». Голос Милы был едва слышным.

Панический. «Мама, помоги». «Пожалуйста».

«Что случилось?». «Он, он запер меня в спальне». «Снаружи».

«Я не могу выйти». Кровь застыла в жилах. «Что значит запер?».

«Мы поссорились ночью». «Я сказала, что не продам дом». Он начал кричать, я закрылась в спальне.

А утром проснулась и поняла, что дверь заперта снаружи. «На ключ». Роман ушел.

Оставил меня здесь. Я уже бежала к машине, зажав телефон между ухом и плечом. «Ты одна в доме?».

«Да». Я кричала, стучала в дверь. «Никто не слышит».

«Соседи далеко». «Мама, мне страшно». У меня начались схватки.

Ненастоящие, но живот тянет. «Мне плохо». «Держись, солнышко».

Я еду. Десять минут. Я неслась по пустым утренним улицам, как сумасшедшая.

Нарушала все правила. Проехала на красный. Чуть не сбила перебегавшую дорогу кошку.

В голове был только один крик «Быстрее!». «Быстрее!». Когда я подъехала к дому, первым делом попыталась открыть входную дверь…