Момент истины на банкете: реакция зала, когда я попросила открыть мой подарок после выходки свекрови

«Заперта». Я стучала, звонила, кричала. «Бесполезно».

Роман запер дом полностью. Я достала телефон и набрала 102. «Служба спасения».

Моя дочь заперта в доме. Она беременная. Ей нужна помощь.

Адрес. Я продиктовала. Диспетчер сказал, что бригада будет через пятнадцать минут.

Это была вечность. Я обежала дом кругом, пытаясь найти окно, через которое можно пролезть. «Все закрыты».

Я кричала имя Милы и, наконец, услышала ее слабый голос из окна второго этажа. «Мама». «Я здесь».

Я видела ее бледное лицо за стеклом. Она плакала, прижимала руки к животу. «Держись, детка».

«Сейчас приедут спасатели». Машина службы спасения примчалась через двенадцать минут. Двое мужчин в форме, с инструментами.

Я объяснила ситуацию. Они не задавали лишних вопросов. Просто взяли инструменты и пошли к двери.

Взлом занял три минуты. Дверь с грохотом распахнулась. Я взлетела по лестнице.

Дверь спальни была заперта на ключ снаружи. Ключ торчал в замке. Роман даже не удосужился его вытащить.

Он был уверен, что Мила не сможет выбраться. Я повернула ключ. Дверь открылась.

Мила сидела на полу, прислонившись к кровати. Бледная, с красными глазами, обхватив живот руками. «Мама».

Я упала рядом с ней на колени, обняла ее. Она была ледяной. «Все, солнышко.

Все. Я здесь». Спасатели проверили ее состояние.

Измерили давление, повышенное. Пульс учащенный. Один из них позвонил в скорую.

Сказал, что нужно показать беременную врачу после стресса. «Это ваш муж сделал?» — спросил старший спасатель, мужчина-лед сорока с усталым лицом. Мила кивнула, не поднимая глаз.

«Это называется незаконное лишение свободы. Вы можете написать заявление в полицию. Особенно учитывая, что вы беременны.

Это отягчающее обстоятельство». Я видела, как Мила напряглась. «Я… не знаю.

Мне нужно подумать». «Не нужно думать», — сказала я жестко. «Ты сейчас собираешь вещи.

Самое необходимое. Документы. Одежду.

И мы уезжаем. Ко мне. Немедленно».

«Но, мама…» «Никаких «но», Мила. Он запер тебя в комнате. Беременную.

Это не брак, это тюрьма. Ты уезжаешь со мной. Сейчас».

Скорая приехала через 20 минут. Врачи осмотрели Милу. Угрозы выкидыша не было, но они рекомендовали покой и наблюдение.

Предложили госпитализацию. Мила отказалась. Сказала, что поедет со мной.

Я собрала ее вещи. Документы на дом, первым делом. Паспорт, медицинская карта, одежда, косметика.

Все, что могло понадобиться. Складывала в сумки быстро, четко, не давая себе времени думать. Мила сидела на кровати и смотрела на меня пустым взглядом.

Она была в шоке. Не могла до конца осознать, что произошло. Что ее муж сделал с ней такое.

Когда мы выходили из дома, она обернулась. Посмотрела на комнаты, на вещи, на жизнь, которую пыталась построить здесь. И тихо сказала.

Я беременная. Что мне теперь делать? Я обняла ее за плечи и повела к машине. Жить, Мила.

Просто жить. И быть свободной. Дверь дома закрылась за нами.

Мы уезжали. И я знала, это точка невозврата. Назад пути нет.

Мила прожила у меня три дня, не выходя из комнаты. Она лежала, свернувшись калачиком под одеялом, и смотрела в одну точку. Почти не ела.

Не разговаривала. Только иногда тихо плакала, когда думала, что я не слышу. Я понимала ее состояние.

Шок. Предательство. Крах всех иллюзий о счастливой семейной жизни.

Ей нужно было время переварить то, что произошло. Осознать, что человек, которого она любила, оказался способен и такое. На четвертый день я все-таки уговорила ее встать.

Нужно было действовать. Роман звонил без остановки. Сначала кричал, требовал, чтобы Мила вернулась.

Потом начал умолять, обещать, что все изменится. Потом снова переходил на крик и угрозы. Классический цикл абьюза, гнев, раскаяние, обещание, снова гнев.

Я взяла телефон Милы и заблокировала его номер. Но он начал звонить с других номеров. С телефонов друзей, родственников, рабочего.

Преследование продолжалось. «Нам нужна помощь профессионала», — сказала я Миле за завтраком. Я нашла адвоката.

Веронику Марченко. Она специализируется на подобных делах. Поможет оформить все правильно.

Мила кивнула безучастно. Она уже не сопротивлялась. Просто плыла по течению, которое я для нее задавала.

Вероника Марченко оказалась женщиной лет сорока пяти с проницательным взглядом и спокойными, уверенными манерами. Ее офис был небольшим, но уютным. На стенах висели дипломы и благодарности от клиентов.

Она выслушала нашу историю внимательно, делая заметки. Задавала уточняющие вопросы. Когда Мила рассказала про запирание в комнате, Вероника нахмурилась.

Это серьезное правонарушение. Незаконное лишение свободы. Особенно учитывая вашу беременность, она посмотрела на Милу.

Вы имеете полное право подать заявление в полицию. Возбудить уголовное дело. Мила побледнела.

Я не хочу, чтобы он сел в тюрьму. Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое. Вероника кивнула с пониманием.

Тогда мы оформим охранный ордер. Это запретительная мера. Роману будет запрещено приближаться к вам на определенное расстояние, звонить, писать сообщения, появляться у вашего места жительства или работы.

Если он нарушит, это уже будет основанием для полиции. А развод? Тихо спросила Мила. Развод мы можем начать оформлять параллельно.

Учитывая вашу беременность и обстоятельства дела, процесс может быть ускорен. Вам нужно будет собрать документы, подтверждающие ваши доходы, имущество, обстоятельства раздельного проживания. Следующие дни были заполнены юридическими процедурами.

Походы к нотариусу, сбор справок, подписание бумаг. Вероника вела наше дело профессионально и четко. Каждый шаг она объясняла подробно, успокаивая Милу, которая нервничала все сильнее.

Роман узнал о разводе через неделю. Реакция была предсказуемой. Он начал названивать мне.

Я не брала трубку. Тогда он приехал к моему дому. Стоял под окнами, кричал, требовал встречи с Милой…