Неожиданная правда: какой разговор под окном раскрыл Лизе тайну мужа

К шестнадцати годам Елизавета все же озадачилась своей внешностью и окончательно убедилась, что с этим ей явно не повезло. Лицо не стало ярче, глаза больше, а волосы пышнее. Правда, в наличии были отличные белые зубы и объективно неплохая пропорциональная фигура.

Но всего этого для завоевания популярности и успеха было явно мало. Достигать каких-то особенных успехов в учебе было тоже явно поздновато, да и точной науки, которой она едва терпела, никаких шансов на то, чтобы стать отличницей, ей не давали. В общем, Лиза окончила школу, сама себя считая обычным середнячком.

Получив аттестат и серьезно подумав над своей судьбой, она записалась на курсы парикмахеров. «Ну а что, зря я, что ли, Сашку с Лешкой столько лет оболванивала?» — засмеялась она, отвечая на мамин вопрос. «Почему именно парикмахер? Нормальная работа, не хуже, не лучше остальных».

Окончив курсы и практику, Елизавета попала на работу в довольно большой салон. Здесь работали как дорогие мастера со своей постоянной клиентурой и очень серьезными расценками на свои услуги, так и обычные проходные парикмахеры, или, как их немного пренебрежительно называли, цирюльники, которые делали самые простые прически всем желающим за небольшую фиксированную плату. Именно таким проходным цирюльником и начинала работать Елизавета.

Работа ей нравилась, хотя изначально было очень трудно осуществовать на совсем небольшой заработок, которого едва хватало на еду и проезд. Постепенно Лиза училась премудростям мастерства, становилась опытнее и потихоньку ее карьера пошла в гору. У девушки было врожденное чувство стиля, она отлично видела, что можно посоветовать клиенту, если он сомневается.

И предложенные ею варианты почти всегда, за редким исключением, нравились людям. Ей было невероятно приятно, когда после ее манипуляций человек, пришедший к ней хмурым и недовольным, взглянув на себя в зеркало, вдруг начинал улыбаться, и лицо его превращалось в доброе и открытое. У нее, как у настоящего мастера, стали появляться постоянные клиенты, приходящие стричься именно к ней.

«Лизонька, деточка, сделайте мне такой же цвет, как в прошлый раз. Ну, вы помните, да? Прям хорошо получилось», — ворковала дама среднего возраста. Лиза деловито кивала и изо всех сил пыталась вспомнить, что именно она намешала в прошлый раз для покраски волос этой клиентки.

«Здравствуйте, Лизавета», — улыбалась молодая женщина, усаживая в кресло улыбающегося пацана лет восьми. «Вот, Витя мой сказал, что только к вам пойдет стричься». «Ну-с, молодой человек, рассказывайте, как прошли соревнования», — улыбалась она в ответ вихрастому Витьке, закутывая его простыней.

«Лиза, знаете, может, конечно, я просто старая дура, но мне кажется, что после того, как вы начали меня стричь, у меня меньше шумит в голове», — доверительно сообщала старушка с пушистыми седыми волосами, заколотыми кокетливой шпилькой. «Ой, Маргарита Сергеевна, что вы говорите», — всплескивала руками Лизавета, — «ну тогда вам нужно еще сделать маникюр у нашего замечательного мастера Ольги, может, у вас после этого и суставы болеть перестанут». Лизавета, сама себе не отдавая в этом отчета, любила своих клиентов, и они платили ей тем же.

Вскоре хозяйка салона выделила ей персональное рабочее место, и Елизавета Крылова окончательно утвердилась в числе мастеров-парикмахеров. Лиза работала уже три года, и, набравшись опыта, уже могла с определенной долей вероятности по прическе, состоянию волос и поведению определить статус, положение человека, а иногда и характер, и образ жизни. Например, по ее наблюдениям, все дамочки возрастом, что называется «сильно за», с длинными блондинистыми волосами, уложенными в локоны, были противными требовательными тетками с плохим вкусом и завышенной самооценкой.

А как иначе можно оценить желание иметь светлые девичьи кудряшки в 50 с лишним лет? А мужчин с самой простой стрижкой и неряшливо заросшей волосами шеей, она почему-то неизменно воображала за не очень чистым кухонным столом, поедающими холостяцкую яичницу ложкой, прямо со сковородки. Татьяна, с которой она подружилась еще на курсах парикмахеров и теперь работала бок о бок, с удовольствием слушала Лизины психологические упражнения, завистливо хохотала и регулярно вставляла свои замечания. «Смотри, вон, видишь, женщина сидит у окна.

Знаешь, кто это?» — спрашивала она шепотом, незаметно кивая на клиентку. «Ну, судя по тому, как она держит голову, завивке и количеству лака для волос, которым все это залито, это какая-нибудь заведующая или директриса», — глубокомысленно рассуждала Лиза, начиная любимую игру. «Почти угадала», — кивала Татьяна уважительно.

«Эта тетка — зауч в школе по соседству. Круто, Лизка, а вот интересно, что ты о самой себе бы сказала?» «О себе?» — Лиза бросила внимательный взгляд на свое отражение в зеркале. «Да ничего хорошего», — вздыхала она.

«И плохого тоже. Так, серединка наполовинку». «Кстати, зря ты так о себе», — говорила Татьяна.

«Человек себя со стороны-то не видит, а ты вполне симпатичная. Ну, не Ирина Шейк, конечно, чего ж там. Но и в замухрышке ты себя не записывай».

В тот осенний день все было как обычно. С утра они с Таней работали, щелкали ножницами и жужжали машинками над сменяющими друг друга головами посетителей салона и периодически потихоньку переговаривались. «О, Лизавета», — Татьяна неожиданно толкнула подругу локтем.

«Вот это типаж, просто улет. Ну, что про него можешь сказать, ясновидящая ты наша?» На пороге салона стоял молодой мужчина. Жаргонное словечко «улет», которое в отношении него употребил этот Таня, в принципе, к случаю вполне подходило…