Неожиданный финал: почему жених и его мать были вынуждены спешно покинуть дом невесты

Юля согласилась на оба предложения. В пятницу она надела строгий костюм, собрала волосы в хвост. Поехала на собеседование.

Директор фирмы, мужчина лет 50, с проседью и умными глазами, посмотрел ее резюме, задал несколько вопросов. Потом кивнул. «Вы нам подходите.

Когда сможете выйти?» «Через две недели. Мне нужно закрыть текущие проекты». Договорились.

Юля вышла из офиса с ощущением, что жизнь наконец-то сдвинулась с мертвой точки. Восемь лет она тянула лямку на трех работах, а теперь можно работать в одном месте и получать достойные деньги. И главное, у нее есть своя квартира, где никто не скажет ей, что делать.

Она села в автобус, доехала до дома, поднялась на четвертый этаж, вставила ключ в новый замок, зашла, закрыла дверь, сняла туфли, повесила пальто, прошла в комнату, упала на диван. Тишина, покой, свобода. Юля закрыла глаза и улыбнулась.

Через неделю Юле принесли табличку. Курьер позвонил в домофон, поднялся на четвертый этаж, протянул пакет. Юля расписалась, закрыла дверь, развернула упаковку.

Металлическая пластина блестела в свете лампы. Гравировка ровная, четкая. Собственник Беляева Ю.А. Она провела пальцами по буквам.

Холодный металл, тяжелый, настоящий, свое. Никто не отнимет, не оспорит, не заявит права. Она позвонила мастеру, который ставил замок.

Тот согласился приехать вечером, установить табличку. Юля сфотографировала пластину, отправила кире с подписью «Крепость устояла». Подруга ответила через минуту «Ты огонь.

Горжусь». Юля убрала телефон, прошла на кухню. Заварила кофе, села у окна.

За стеклом моросил дождь, серый, нудный. Люди внизу спешили под зонтами, кутались в куртки. Юля смотрела на них и думала, что у каждого своя жизнь, свои проблемы.

Максим сейчас где-то там, внизу, решает, как жить дальше. Нина Федоровна, наверное, проклинает ее, на чем свет стоит. Но это их проблемы, не ее.

Она допила кофе, помыла чашку. Открыла ноутбук, проверила почту. Интернет-магазин прислал ответ на тестовое задание.

Спасибо, все отлично. Готовы предложить вам работу на удаленке. Оплата сдельная.

Можете совмещать с основной занятостью. Юля перечитала письмо дважды. Значит, можно будет работать в строительной фирме днем, а вечерами вести учет для магазина.

Два места вместо трех, но доход выше. И главное, никаких ночных смен, никаких овралов по выходным. Она ответила согласием.

Закрыла ноутбук. Встала, потянулась. Спина затекла от долгого сидения.

Юля прошлась по квартире, поправила занавески, смахнула пыль с полки. Все на своих местах, все под контролем. Вечером пришел мастер.

Молчаливый мужик лет сорока в рабочем комбинезоне. Достал дрель, уровень, прикинул, где лучше крепить. Юля стояла рядом, наблюдала.

Он просверлил четыре отверстия, закрутил болты, проверил, не шатается ли. Отступил на шаг, кивнул. Готово.

Будет висеть лет сто. Юля улыбнулась. Спасибо.

Он собрал инструменты, ушел. Юля закрыла за ним дверь, провела рукой по табличке гладкая, холодная, ее. Собственник Беляева Ю.А. Пусть все знают.

Она сфотографировала табличку уже на двери, отправила Кире. Подруга ответила смайликом с сердечком. Красавица! Юля легла спать спокойно, без тревожных мыслей, без страха, что кто-то постучит в дверь.

Замок новый, табличка на месте. Жизнь налаживается. Впервые за много лет она чувствовала себя по-настоящему защищенной.

Но спокойствие длилось недолго. Через два дня, в среду вечером Юля возвращалась с работы, зашла в подъезд, поднялась на лестнице, лифт по-прежнему не работал. На четвертом этаже, у ее двери, сидела Нина Федоровна.

Сидела прямо на полу, спиной к стене, ноги вытянуты, лицо осунувшееся, под глазами синяки. Пальто грязное, волосы растрепаны. Юля остановилась в двух шагах от нее.

Нина Федоровна подняла голову, посмотрела снизу вверх. Глаза красные, опухшие. Юля… Голос хриплый, натреснутый.

— Умоляю, дайте переночевать. Хоть одну ночь. Юля молчала, смотрела на нее, и внутри ничего не дрогнуло.

Ни жалости, ни сочувствия. — Мы уже неделю по гостиницам мотаемся, продолжала Нина Федоровна. — Деньги кончились.

Максим ищет работу, но пока ничего. Я старая, больная, мне на улице спать нельзя, сердце не выдержит. — Идите в приют, сказала Юля ровно.

— Какой приют? Я не бомж. — Тогда к сыну. — К Игорю.

— У него квартира, семья. — Он не берет, говорит жена против, места нет. — Значит, надо было думать, прежде чем продавать свое жилье.

Нина Федоровна закрыла лицо руками, затряслась, плакала. Громко, надрывно Юля стояла, ждала, знала этот прием давить на жалость, вызывать чувство вины, но у нее не было ни того, ни другого. — Я вас прошу не на совсем, — всхлипывала Нина Федоровна.

— Дайте две недели, пока Максим устроится. Я буду тихо сидеть, не мешать. Готовить буду, убирать.

— Нет. Юля, ради Бога. Нина Федоровна, встаньте и уходите, иначе я вызову полицию.

Женщина подняла голову, в глазах вспыхнула злоба. — Ты бессердечная тварь! Как земля тебя носит! Старуху на улицу выгоняешь! — Я вас не выгоняла. Вы сами пришли сюда без приглашения.

Максим любил тебя. Максим любил мою квартиру. И вы тоже.

А меня вы даже не пытались узнать. Юля достала ключи, открыла дверь. Зашла, не оборачиваясь.

Закрыла за собой, повернула замок три раза. Прислушалась. За дверью тишина, потом шаркающие шаги, потом отдаляющийся звук.

Нина Федоровна ушла. Юля скинула туфли, повесила пальто. Прошла на кухню, налила воды, выпила залпом.

Руки дрожали не от страха, от злости. Как они смеют! Как они смеют приходить сюда, требовать, давить на жалость! Она им ничего не должна. Ничего! Она села за стол, уронила голову на руки, устала.

Так устала от всего этого. Хотела просто жить, работать, радоваться своей квартире, а вместо этого постоянное давление, попытки манипулировать, выбить хоть что-то. Телефон завибрировал.

Юля подняла голову, глянула на экран. Сообщение от неизвестного номера. Юля, это Максим.

Я понимаю, ты злишься. Но моя мать правда больна. Ей нужны лекарства, а у меня нет денег.

Дай в долг хоть десять тысяч. Верну, клянусь. Юля прочитала, усмехнулась.

Десять тысяч. Потом двадцать. Потом пятьдесят.

Потом забудь, я же почти твой муж. Какие долги между нами? Она видела эту схему насквозь. Написала коротко.

Нет. Заблокировала номер. Через час позвонили в дверь.

Юля подошла, глянула в глазок. Максим. Стоит, опустив плечи, лицо измученное.

Стучит тихо, почти робко. Юля. Открой.

Пожалуйста. Давай просто поговорим. Она не ответила.

Стояла за дверью, слушала. Я все понял. Я был идиотом.

Мать меня заставила, но это не оправдание. Прости меня. Я люблю тебя.

Правда люблю. Юля прислонилась лбом к двери. Голос его звучал искренне, почти отчаянно.

Но она знала. Это не любовь. Это страх остаться ни с чем.

Страх, что план провалился. Что больше никто не пустит их в свою жизнь. Юля.

Ну скажи хоть что-нибудь. Ты же здесь, я знаю. Молчание.

Ладно. Понял. Я уйду.

Но знай. Я правда сожалею. Шаги.

Тишина. Юля отошла от двери. Села на диван.

Посмотрела на телефон. Половина девятого вечера. Кира обещала заехать в выходные.

Привезти торт. Отметить новую работу. Юля улыбнулась…