Ночное открытие: как увиденное на компьютере мужа изменило отношение Иры к браку

Но ответить не смогла, потому что сама не знала, что чувствует. Злость? Обиду? Любовь? Все эти чувства перемешались внутри в какой-то болезненный клубок, который невозможно было распутать. Лена приходила с работы и видела, как Ира сидит у окна, держа на коленях заснувшую Алису и смотрит на город внизу.

Миллионы огней, тысячи окон, за каждым своя история. Где-то сейчас люди ссорятся, где-то мирятся, где-то влюбляются, где-то расстаются. Жизнь продолжается, несмотря ни на что, и это было одновременно утешительно и страшно.

«Ты решила, что будешь делать?» Спросила Лена однажды вечером, садясь рядом на диван. «Не знаю», — честно ответила Ира. «Я думала, что знаю.

Думала, что все ясно и просто. Но чем дольше я здесь, тем больше понимаю, что люблю его». Несмотря ни на что.

«Любовь и уважение — разные вещи», — тихо сказала Лена. «Ты можешь любить человека, но не уважать его выборы». «Я знаю».

«Но разве можно жить с тем, кого любишь, но не уважаешь?» Ира посмотрела на сестру. Лена пожала плечами. «Не знаю.

Но знаю точно, что нельзя жить в постоянной лжи. Если он не изменится, ты будешь несчастна». А несчастная мать не может воспитать счастливого ребенка.

В пятницу утром, когда прошла ровно неделя со дня ухода, в дверь позвонили. Лена была на работе, Ира одна с Алисой. Она посмотрела в глазок и увидела Валентину Петровну.

Свекровь стояла на лестничной площадке в элегантном пальто, с прямой спиной, но лицо ее было напряженным. Ира колебалась несколько секунд, потом открыла дверь. «Здравствуй, Ира.

Можно войти?» Голос Валентины Петровны звучал непривычно мягко, почти просительно. «Проходите». Ира отступила в сторону, пропуская свекровь.

Они сели на кухне друг напротив друга. Алиса играла в комнате, и сквозь открытую дверь доносилось ее тихое бормотание. Валентина Петровна долго молчала, разглядывая свои руки, сложенные на столе.

«Наконец, заговорила я пришла попросить тебя вернуться к Андрею. Я больше не буду вмешиваться в вашу жизнь. Обещаю».

Ира смотрела на нее и пыталась понять, искренне ли эти слова или это очередная игра. «Почему я должна вам верить?» Спросила она прямо. Свекровь вздохнула, и в этом вздохе было столько усталости, что Ира невольно почувствовала укол жалости.

«Потому что я увидела, во что превратила жизнь своего сына. Он не ест, не спит. Ходит как тень.

Я хотела как лучше, хотела быть нужной, важной. Но вместо этого разрушила его семью», — Валентина Петровна говорила тихо, не поднимая глаз. «Вы хотели быть нужной, поэтому притворялись больной и вытягивали из нас деньги».

В голосе Иры прорезалась злость. «Я не притворялась. Я просто… преувеличивала.

Да, у меня бывает давление, да, сердце иногда беспокоит. Но это не смертельно. А я раздула из этого проблему, потому что только так Андрей звонил мне каждый день, приезжал, заботился.

Свекровь подняла глаза, и в них стояли слезы. Мне было одиноко, Ира. Так одиноко, что я готова была на все, чтобы чувствовать себя нужной».

Ира молчала, переваривая услышанное. Перед ней сидела не всесильная манипуляторша, а одинокая пожилая женщина, которая боялась остаться никому не нужной. «Понимаю.

Но понимание не значит прощения», — медленно произнесла Ира. «Вы разрушили наше доверие. Из-за вас мы оказались на грани развода.

Я знаю. И я готова все исправить. Я верну деньги».

Все до копейки, Валентина Петровна достала из сумочки конверт и положила его на стол. Здесь первая часть. Ира посмотрела на конверт, но не притронулась к нему.

«Это не о деньгах. Это о том, что я не могу доверять ни вам, ни Андрею. Как я могу вернуться в дом, где меня обманывали месяцами? Не можешь.

И не должна. Пока Андрей не докажет, что изменился», — Валентина Петровна встала. «Я не прошу тебя простить меня сейчас.

Я прошу дать ему шанс. Он любит тебя, Ира. По-настоящему любит».

Свекровь ушла, оставив конверт на столе. Ира сидела долго, глядя на этот конверт, и думала о том, что в жизни нет простых решений, нет четкого деления на черное и белое. Есть только оттенки серого и бесконечные попытки найти правильный путь.

На следующий день, в субботу, в дверь снова позвонили. На этот раз это был Андрей. Он стоял на пороге с опущенными плечами, осунувшийся, постаревший на несколько лет за эту неделю.

В руках держал папку с документами. «Можно войти?» — спросил он тихо. Ира кивнула и отошла.

Они прошли на кухню, и Андрей положил папку на стол. «Я отменил продажу квартиры. Вот письмо риелтору.

И аннулировал доверенность на мать. Почему ты сделал это?» Ира смотрела на него, пытаясь понять. «Потому что я наконец понял, что терял.

Я ходил к одному человеку, старому другу моего отца. Он мудрый, много пережил. Он сказал мне вещи, которые были больно слышать, но которые я должен был услышать», — Андрей сел напротив нее.

«Он сказал, что я веду себя не как мужчина, а как испуганный ребенок. Что я прячусь за спину матери вместо того, чтобы защищать свою семью. Что я позволяю ей манипулировать мной, потому что боюсь ее разочаровать.

И ты согласен с этим?» Тихо спросила Ира. Да, он посмотрел ей в глаза, и во взгляде была искренность, которую нельзя было поделать. «Я всю жизнь чувствовал себя виноватым перед матерью.

Она всегда говорила, как тяжело ей было растить меня одной, как она жертвовала всем. И я думал, что должен ей всю свою жизнь. Но это неправильно…