Ночной лай: почему вся деревня благодарила собаку, которую раньше обходила стороной

На следующий день он поехал в райцентр. В клубе ДОСААФ за столом сидел пожилой кинолог с седыми усами, перебирал старые журналы.

— С.О. 247? Дайте посмотрю, — пробормотал он, листая пожелтевшие страницы. — Вот. Овчарка, кобель, серого окраса. Клеймение 10-го года. Готовили для погранслужбы. Хозяин — Сергей Викторович Калугин. Пограничник. Списали собаку по агрессии к владельцу. Странно. Обычно пишут по состоянию здоровья.

— Где его найти? Калугина?

— Да тут недалеко, в Сосновке живёт. На лесопилке работает.

Иван Дмитриевич нашёл лесопилку к вечеру. У ворот курил мужчина лет пятидесяти. Крепкий, жилистый, с жёстким лицом и тяжёлым взглядом. На руках старые татуировки.

— Вы Калугин?

Он кивнул.

— Про вашу собаку хочу спросить. Грея.

Лицо Сергея Викторовича потемнело. Он бросил сигарету, раздавил ногой.

— Какого хрена вам надо?

— Я его из приюта забрал. Хочу знать, что с ним было.

— А, этот ублюдок ещё жив? Надо было усыпить сразу.

Иван Дмитриевич сжал кулаки, но сдержался.

— Что случилось?

Сергей Викторович усмехнулся зло.

— Что случилось? Да из-за этой твари мой брат погиб, вот что. Лёха и этот пёс. Ночью. Нарушители границы. Грей должен был взять след, а он… — Он сплюнул. — Он потерял след. Бросился не туда. Мы за ним, а нарушители засели в засаде. Открыли огонь. Лёшу убили на месте, в грудь. Из-за этой твари.

— Собака не могла знать про засаду.

— Да пошёл ты! Должен был учуять, обучен был. А он запорол всё.

В глазах Калугина горела злоба.

— Я его потом учил. Каждый день. Чтоб помнил, что натворил. Ремнём, цепью, чем попало. Но он начал кусаться, сволочь. Вцепился мне в руку, кость чуть не сломал. Я его в клетку запер, морил голодом. Потом сдал в приют. Пусть сдохнет там.

Иван Дмитриевич смотрел на него молча. Внутри всё кипело, но он держался.

— Вы убили собаку за то, что сами не уберегли брата.

— Что ты вякнул? — Сергей Викторович схватил его за куртку. — Повтори!

— Вас списали не из-за травмы. Из-за того, что вы избивали служебную собаку, вас выгнали.

Сергей Викторович замахнулся, но Иван Дмитриевич перехватил его руку. Ветеран был старше, но крепче. Оттолкнул Сергея.

— Больше к нему не подходите, слышите? Ни к нему, ни ко мне.

— А то что? — прорычал Сергей Викторович. — Это моя собака. Моё клеймо на нём. Захочу — заберу.

— Попробуйте.

Они стояли лицом к лицу. Потом Иван Дмитриевич развернулся и ушёл.

Сергей Викторович кричал вслед:

— Ты пожалеешь! Я его заберу!

Иван Дмитриевич вернулся домой уже ночью. Грей встретил его у двери, положил морду на руку. Ветеран присел, погладил пса.

— Понятно, — сказал он тихо. — Мучил он тебя, гадёныш. Но больше не тронет.

Грей смотрел на него доверчиво.

Ветеран думал, что тот угомонился. Но ошибался. Однажды ночью Грей вдруг вскочил и залаял. Глухо, угрожающе. Иван Дмитриевич проснулся, встал. Вышел в коридор. Грей стоял у двери, шерсть дыбом, рычал.

— Что там?

Ветеран подошёл к окну, выглянул. Во дворе у калитки стояла фигура. Мужчина. Сергей Викторович. Он пытался открыть калитку, дёргал её. Пьяный.

Иван Дмитриевич вышел на крыльцо. Грей рядом, но не ушёл в дом. Стоял, рычал.

— Уходи, Калугин, полицию вызову!

— Да пошёл ты, знаешь куда! Это моя псина!

Сергей Викторович перелез через калитку, пошёл к дому. Шатался, но шёл. Грей залаял громче. Иван Дмитриевич загородил дверь.

— Стой, ещё шаг — пожалеешь.

Но Сергей Викторович не слушал. Он шёл, доставал из кармана что-то. Поводок. Намордник.

— Ко мне! — рявкнул он.

Пёс не двинулся с места, только рычал. Сергей Викторович подошёл ближе, протянул руку.

— Сказал: ко мне!

И тут Грей сделал то, чего Иван Дмитриевич не ожидал. Пёс не кинулся на Сергея, не укусил, просто встал между ним и ветераном. Широко, уверенно, рыча, не отводя взгляда. Защищал.

Сергей Викторович остановился. Смотрел на пса, потом на Ивана Дмитриевича.

— Он меня защищает! — в голосе недоумение и злость. — От меня? Да я его растил! Я его…

— Вы его калечили! — перебил Иван Дмитриевич. — Уходите! Последний раз говорю!

Сергей Викторович стоял, качаясь. Потом рыкнул:

— Это не конец!

Он развернулся, пошёл к калитке. Грей провожал его взглядом, не расслабляясь. Сергей Викторович вышел за ворота, скрылся в темноте.

Иван Дмитриевич присел, обнял пса.

— Молодец! Хороший пёс!

Грей облизал ему руку, но всё ещё смотрел в сторону калитки. Настороженно. Ветеран понимал: это не конец. Сергей Викторович вернётся, и тогда будет хуже.

На следующий день Иван Дмитриевич поехал в полицию. Участковый, молодой лейтенант с усталым лицом, выслушал, записал заявление.

— Понятно. Калугин, говорите? Знаю его. Пьёт, скандалит. Мы его предупредим.

— Он вернётся, — сказал Иван Дмитриевич. — Он за собакой придёт.

— Ну так держите ворота на замке. Если что, звоните.

Ветеран вышел из отделения. Понимал: полиция не поможет. Пока Сергей Викторович не натворит чего-то серьёзного, никто не вмешается.

Две недели прошло спокойно. Иван Дмитриевич ходил на работу, Грей оставался дома. Ветеран поставил новый замок на калитку, укрепил забор. По вечерам они гуляли по участку, но недолго. Всегда настороже…