Ночной лай: почему вся деревня благодарила собаку, которую раньше обходила стороной

Ветеран не пил, поставил бутылку на стол.

— Потом. Сейчас надо за псом следить.

Участковый приехал к обеду. Записал показания, сфотографировал место пожара. Сказал, что напишет в отчёт про Грея.

— Пёс геройствовал. Это надо отметить.

— Не надо ничего, — буркнул Иван Дмитриевич.

— Надо. Такое не каждый день. В районную газету напишут. Может, по телевизору покажут.

Ветеран не ответил. Не хотел шумихи, но участковый настаивал, и Иван Дмитриевич махнул рукой:

— Делайте, что хотите.

Марию Петровну выписали из больницы. Дочь приехала из города, забрала к себе. Дома-то нет, жить негде. Но перед отъездом старуха попросила отвезти её к Ивану Дмитриевичу.

Они приехали вечером. Мария Петровна вышла из машины медленно, опираясь на палку. Лицо бледное, руки трясутся, но глаза живые. Иван Дмитриевич встретил на крыльце. Грей рядом, уже ходит, хоть и прихрамывает. Мария Петровна увидела пса, остановилась. Потом медленно подошла, присела.

— Грей, — тихо сказала она. — Ты меня вытащил.

Грей положил морду на её колени. Мария Петровна погладила его, слёзы потекли по щекам.

— Спасибо, — прошептала она.

Она гладила пса долго, плакала тихо. Потом встала, вытерла глаза.

— Иван Дмитриевич, я вам должна, всем должна.

— Ничего вы не должны. Живите, вот и вся благодарность.

Она кивнула. Дочь помогла ей сесть в машину. Они уехали. Иван Дмитриевич смотрел вслед. Грей рядом. Ветеран погладил его.

— Ну что, герой, пошли домой.

Через неделю случилось то, чего Иван Дмитриевич не ожидал. Утром, когда он пил чай, в дверь постучали. Открыл — на пороге стоял Сергей Викторович. Трезвый, бритый, в чистой куртке. В руках районная газета. На первой полосе фотография сгоревшего дома. Заголовок: «Собака-герой спасла пенсионерку из огня».

— Я читал, — сказал Сергей Викторович тихо. — Про пожар, про то, что он сделал.

Иван Дмитриевич молчал. Грей вышел в коридор. Увидел Сергея. Напрягся, но не залаял. Просто встал рядом с хозяином.

Сергей Викторович посмотрел на пса. Долго смотрел. Заметил забинтованные лапы. Потом опустил взгляд.

— Я пришел сказать, что был неправ. Во всем. Я винил его за то, за что нельзя было винить. Брат погиб не из-за него. Погиб из-за засады. Из-за пуль. Из-за войны. А я не мог это принять. Бил собаку, потому что не мог бить себя. Или бил, не знаю уже. — Он замолчал. Руки сжались в кулаки. Разжались. — Я пришел попросить прощения. У вас, у него.

Сергей Викторович присел на корточки перед Греем. Протянул руку. Пёс не пошел. Стоял настороженно, но без страха.

— Грей, — тихо сказал Сергей Викторович. — Я не понимал тогда. Не мог понять. Ты был хорошим псом. Лучшим. А я… Я был дерьмом, а не хозяином.

Грей стоял, смотрел, потом медленно, очень медленно шагнул вперед. Ещё шаг. Остановился перед Сергеем. Понюхал протянутую руку. Не лизнул, не ласкался. Просто понюхал и отошел назад к Ивану Дмитриевичу…