От смеха к шоку: почему невеста перестала спорить с отцом после просмотра видео из машины

Документы на полный отказ от родительских прав Гена и Зоя подписали, практически не читая. Торопились скорее закончить с этим. Органы опеки отправили Олю в специализированное лечебное учреждение. Она тогда еще ходила самостоятельно, но позиции в этом направлении сдавала и сдавала. Гена и Зоя навестили свою отказницу всего один раз — так сказать, для окончательной очистки совести. Остались весьма довольны уходом за девочкой и собой. Они сделали единственно верный выбор. Теперь можно и точку поставить в этой печальной истории. Сослуживцы и знакомые, правда, сначала еще осуждали таких жестоких родителей. Но время отвлекает каждого на свои проблемы: посудачили и больше не вспоминали. А Гена и Зоя посвятили свое время воспитанию Бори. Мальчик, словно в противовес сестре, рос здоровым, беспроблемным.

Шли годы, в памяти Бори не сохранилось даже обрывочных воспоминаний о сестренке. Он много занимался спортом, неплохо учился в школе, не стал отлынивать от службы в армии и продолжал бы дальше идти по жизни без особых хлопот. Но один день вдруг разделил все на «до» и «после». Гена и Зоя после своего проступка с дочерью уже давно стали глушить тоску и совесть на дне стакана с дешевым вином. Вроде и не крепкая водка, и уже по градусам не пиво. Выпьешь стаканчик, а то и два после смены, и жизнь кажется радужной. Борис это родительское хобби не жаловал. Все больше отдалялся от предков.

А тут еще встретил после армии соседку во дворе, и она задала ему неожиданный вопрос:

— Боря, больше двадцати лет прошло, как родители твою сестренку Олю в пансионат отдали. О ней хоть слышно что-нибудь? Или вы ее совсем забвению предали?

— Сестренку? — Боря подумал, что старенькая женщина из соседнего подъезда бредит. Он один у родителей, отродясь в доме других детей не было. Путает что-то любознательная пенсионерка.

Надо будет родителей расспросить. И подходящий случай ему подвернулся в самое ближайшее время. Родители премию обмывали. В тот вечер было явно выпито не по одному стакану и не по два. Когда он из своего фитнес-клуба домой пожаловал, Гена и Зоя уже оба лыка не вязали. Он начал тормошить мать, сразу задавая ей вопросы прямо в лоб:

— Мама, а как там наша Оля? Что-то я о ней не слышу ничего давно.

Зоя посмотрела на него стеклянными глазами. Попыталась сосредоточиться на какой-то мысли, но ей это не удалось.

— Так, сынок, уже, считай, двадцать лет мы ее не видели. С тех пор как избавились, больше не навещали. Это чего вдруг я вспомнила? Все, что связано с ней, уже быльем поросло. Из вас, двойняшек, мы выбрали здоровенького. В животном мире же всегда остается жить сильнейший. Вот ты и победил свою немощную сестру. Ее, поди, уже и в живых-то нет. Чего о ней сокрушаться? Судьба у нее такая.

Боря в первый момент решил, что он ослышался. У него есть родная сестра, да еще и его двойняшка! Так вот почему ему всегда казалось, что в доме будто не все на местах. Что что-то важное здесь должно быть еще, но оно утеряно. Он огляделся вокруг: унылые стены, давно не знавшие ремонта, везде пыль и запустение. Родители не живут, а существуют. Тупо утром уходят на работу, тупо по вечерам у телевизора глушат извечную тоску в вине. Он даже не может вспомнить, что у них семья когда-либо была нормальной. В кино, цирк и зоопарк он все больше с классом ходил. А потом, когда подрос, с пацанами соседскими. А Зоя и Гена жили тускло, без проблеска, без радости, как роботы.

Ему пришла в голову жутковатая мысль: «Не хочу больше знать этих мерзких людей. Лучше бы они и меня сдали в приют еще тогда. Они не родители, они духовные уроды. Я сейчас же отыщу сестру и буду с ней. Постараюсь хоть что-то сделать для родного человека».

Характер у него всегда был решительный и стремительный. А еще не было ни сил, ни желания оставаться в доме, где даже стены пропитаны равнодушием и предательством. На его настойчивый, чуть ли не приказ, Зоя нашла и отдала ему все документы, что еще оставались на Олю. Среди бумажек нашелся адрес приюта, с которого Боря начнет поиски сестры. Искать человека — это не иголку в стоге сена. Через неделю Борис знал, что попыток удочерить Олю не было. Что за 20 с хвостиком лет она поменяла несколько учреждений. Пока была несовершеннолетней, содержалась за счет государства. А потом ей выпала почти невероятная удача: девушка оказалась в списке тех, чье пребывание в специализированном пансионате осуществлялось за счет благотворительного фонда некоего мецената. Боря нарыл и его историю. Все оказалось горько и просто. Жена этого богатого человека тоже страдала ревматоидным артритом. В отличие от родителей Оли, мужчина не сдался, все время был рядом с любимой, а еще спонсировал тех, кто оказался с этой бедой один на один, без поддержки.

Боре очень хотелось познакомиться с этим душевным бизнесменом, хотя бы для того, чтобы пожать ему руку. Ведь все мы как думаем? К моей беде все вокруг равнодушны. Вон люди идут по улице с какими радостными, довольными лицами — что они знают об истинном горе и безысходности? Живут себе безмятежно и беззаботно. На самом деле такое суждение ошибочное. Почти внутри каждого человека прячется своя боль и свои проблемы. Кто-то привык не обращать внимания на трудности чужих людей, да и близким бывает отказывает в помощи. А кто-то, познав на своей шкуре отчаяние, капкан преград, находит в себе силы подумать еще и о ближнем, пусть и совсем незнакомом человеке. Такой удел выпал Ольге, когда Борис нашел сестру в довольно приличном, уютном пансионате. Спонсор, знающий тонкости этого типа артрита, не только оплачивал содержание Оли и еще двоих пациентов в этом заведении, но и помогал с новыми инновационными лекарственными препаратами. Коварное аутоиммунное исчадие не исчезло, но состояние долгой ремиссии препараты пока обеспечивали.

Борис много и часто думал: «Как так? Родилась Оля вместе со мной, жила в нашей квартире, росла. А потом этот страшный диагноз — и ее вычеркнули из семьи. Собственные родители навсегда отказались, а чужие подобрали и отогрели, спасли. Теперь я сделаю все, что от меня зависит, чтобы сестренка больше не чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Это же надо было так следы подчистить! В доме ни старых фото, ни других напоминаний. В душах предков только забвение, и больше ничего».

Их первая встреча была такой бурной, эмоциональной, полной слез. Оба испытывали одно и то же: две половинки-двойняшки снова обрели друг друга. Сестра поверила Борису с первого слова, что он ее брат, что теперь она не будет одна-одинешенька на этом свете. О своей семье Олечка знала крайне мало. Только тот факт, что родители когда-то передали ее на попечение государства — не справились с уходом за ней. Зла не держала. Из нее вообще выросла добрая, какая-то очень теплая барышня с немного старомодными взглядами на жизнь и при этом прехорошенькая внешне.

Позднее знакомство с Наташей перевернуло Борису всю душу. Его сестра и его любимая женщина — они были очень сходны нравом, привычками, предпочтениями, даже любовью к похожим нарядам. Он собирался все рассказать своей невесте, но сильно смущали ее родители. Такие не потерпят рядом с зятем бремя. Захотят, чтобы все его внимание принадлежало только жене. Боря не собирался делать тайну из наличия в его жизни сестры-инвалида. Не предполагал и обременять Наташу участием в судьбе Оли, поэтому до последнего молчал. Когда они с Натальей начали встречаться каждый день, относился к ней как к диковинному экзотическому цветку. Конечно, до поры до времени не посвящал свою избранницу в такие горькие дела своей семьи. Почти не виделся с родителями, но чтобы это не вызывало лишних подозрений, сказал своим, что собирается жениться, и даже позвал их на предстоящее торжество.

Борис собирался все рассказать Наташе позже. Все опасался, что она его не поймет, не одобрит его горячей любви к Олечке. Он часто слушал одну старую песню, где были слова «Утоли мои печали, Натали». Трек стал ему почти родным. Он очень надеялся, что Наташа все поймет и не оставит его навсегда. Временами на его душе скребли кошки, так хотелось не ждать, открыться любимой прямо сейчас. Пусть примет его со всеми его проблемами и чаяниями. Но что-то его всякий раз останавливало, и он говорил себе: «Еще не время. Я всегда смогу сделать это и позже».

Потом у Оли случилась новая беда. Хотя он на самом деле не знал, можно ли это назвать бедою. Оля влюбилась в ординатора, который проходил практику в их лечебном заведении. В пансионате и раньше было немало молодых мужчин, но этот будущий врач был с ней как-то особенно нежен и внимателен, и в ее голове сложился пазл: «Он тоже ко мне неравнодушен». Такой вариант влюбленности в своего врача встречается довольно часто, но где Оле было об этом знать?…