Откровение на улице: миллионер был потрясен, узнав реальные условия жизни маленького мальчика

— И правда, — повторил он настойчиво, делая еще один маленький шаг ближе. — Их там нет.

Андрей нахмурился, чувствуя, как холодеют руки.

— Что ты несешь?

— Что? — переспросил мальчик и тут же произнес фразу, которая заморозила миллионера до мозга костей, остановив время. — Мужчина, они на свалке.

Андрей застыл, хватая ртом ледяной воздух, словно кто-то с размаху ударил его кувалдой в грудь.

— Что? Что ты сейчас сказал? — пробормотал он, не в силах осознать чудовищный смысл этих слов.

Мальчик испуганно попятился, дрожа всем телом.

— Простите, простите, я не хотел вас пугать! Я не хотел!

Но было уже поздно. Это сообщение пробило брешь в его боли, в его логике, разрушило всю ту реальность, в которой он жил последние полгода. Андрей вскочил на ноги, в его глазах смешались безумный ужас и дикая надежда.

— Объясни! — потребовал он твердым, командирским голосом, не терпящим возражений. — Прямо сейчас. Смотри мне в глаза!

Мальчик глубоко вдохнул, посмотрел на могилу, потом на миллионера и решился сказать правду, которую хранил месяцами. Правду, которую никто не хотел слышать.

— Ваши девочки… ваши двойняшки живы.

Андрей почувствовал, как мир рушится у его ног, потому что впервые за долгое время пугающая, звенящая пустота могилы начала обретать смысл. И надежда, которую он считал давно мертвой и похороненной, вспыхнула снова, как яркая искра в непроглядной тьме.

Ледяной ветер пронесся по кладбищу, завывая среди крестов, словно предупреждение. Среди молчаливых могил и увядших цветов миллионер Андрей Бондаренко стоял неподвижно, с сердцем, готовым разорваться. Он только что услышал нечто невозможное, нечто, что его разум отвергал ради выживания, но во что его израненная душа нуждалась верить больше всего на свете.

— Ваши девочки, ваши двойняшки живы, — повторил ребенок.

Бедный мальчик отступил еще на шаг, вжав голову в плечи, словно боялся, что совершил преступление, произнеся это вслух. На его чумазом лице читалась смесь животного страха, искренности и тяжелой, накопленной вины.

Андрей почувствовал, что ему катастрофически не хватает кислорода.

— Как тебя зовут? — спросил он голосом, который сам не узнал. Это был сломанный, хриплый, отчаянный голос.

Мальчик опустил голову, рассматривая свои дырявые ботинки.

— Меня зовут Юра.

Миллионер сделал несколько быстрых шагов к нему, сокращая дистанцию.

— Юра, ты сказал, что мои дочери живы. Где они? Говори!

Мальчик поднял взгляд лишь на мгновение, его глаза были влажными.

— На свалке.

Андрей сжал кулаки так, что ногти до крови впились в ладони. Сердце горело огнем.

— Это невозможно. Это бред.

— Это возможно, — тихо, но твердо прошептал Юра. — Потому что я их видел.

Почти не осознавая своих действий, Андрей подошел вплотную. Мальчик дрожал, как осиновый лист, но не убегал.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне правду, — потребовал миллионер, нависая над ребенком. — Всю правду, до последнего слова. Не важно, какой она будет.

Юра глубоко, судорожно вдохнул. Его голос был слабым, словно каждое слово стоило ему огромных усилий.

— Я ищу еду на городском полигоне каждую ночь. Чтобы выжить.

Андрей немного ослабил бдительность, внимательно вслушиваясь в каждое слово.

Мальчик продолжил:

— Несколько месяцев назад, в одну очень холодную ночь, когда были первые заморозки, я услышал плач. Это был не кот и не один ребенок. Их было двое. Две девочки, плачущие в унисон.

Слова повисли в стылом воздухе, замораживая даже землю под ногами.

— Когда я пошел на звук и нашел их, они были завернуты в одно грязное одеяло на двоих. И на запястьях у них были такие пластиковые браслетики.

Андрей почувствовал, как ноги подводят его, и ухватился за холодный камень ограды.

— Бирки… — пробормотал он.

Юра кивнул.

— Да, такие, как надевают в роддоме новорожденным. На них были написаны имена. Алина и Полина.

Горло Андрея сжалось болезненным спазмом. Ему пришлось опереться обеими руками о соседнее надгробие, чтобы не упасть в грязь.

— Нет, это какой-то сюрреализм…

Но мальчик смотрел на него с такой чистой, такой обезоруживающей искренностью, что места для лжи просто не оставалось.

— Почему ты не сказал мне раньше? Почему не пошел в полицию? — спросил Андрей напряженным голосом, полным отчаяния.

Юра опустил взгляд на грязную, промерзшую землю.

— Потому что я думал, что вы такой же, как они.

— Кто «они»?

— Те, кто их там оставил умирать.

Андрей почувствовал, как сердце на секунду остановилось, пропустив удар.

— Ты видел… ты видел, как кто-то их оставлял?

Мальчик отрицательно покачал головой, но его ответ был не менее тревожным.

— Нет, самого момента я не видел. Но я видел белый микроавтобус, который рванул на выезде со свалки той ночью, газуя так, словно они убегали от погони.

И потом тихо, едва слышно добавил:

— Я слышал смех. Громкий смех взрослых людей.

Андрей сделал глубокий вдох, пытаясь сохранить остатки рассудка, который грозил покинуть его.

— Юра, где они сейчас? Ты их еще видел?

Мальчик сглотнул, нервно теребя край куртки.

— Да, я за ними ухаживаю. Я их спрятал. Даю им, что могу. Старый хлеб, воду, иногда одежду, которую нахожу в мусоре. Они спят там, в укрытии, где их никто не видит.

Глаза миллионера расширились от накатившего ужаса.

— Мои дочери… мои принцессы жили на свалке все это время? Полгода?

Мальчик кивнул, и его глаза наполнились безмолвными слезами.

— Я пытался… я правда пытался им помочь, защитить их, но я боялся. Боялся, что если кто-то их увидит, их обидят или заберут снова те люди.

У Андрея волосы встали дыбом. В каждом слове ребенка сквозила подлинная, пережитая боль.

— Я не хотел, чтобы вы думали, что я плохой. Я просто хотел их спасти.

Андрей почувствовал физический удар прямо в центр груди. Этот бедный, незнакомый мальчик-беспризорник, у которого ничего не было за душой, защищал самое ценное, что было у Андрея в этом мире. Пока он сам лил слезы над фальшивой могилой и ставил дорогие памятники.

В голове Андрея начал складываться страшный, зловещий пазл. Сомнения, которые он носил с того дня, странное, истеричное поведение бывшей жены, отказавшейся видеть его в день трагедии, несостыковки в полицейском отчете, закрытый гроб, к которому его не подпустили «ради его же блага» — все это превращалось в жуткую картину реальности.

— Почему ты так уверен, что это именно они? — спросил Андрей уже мягче, почти умоляющим тоном…