Последний урок отца: зачем миллионер заставил дочь работать простой уборщицей

— Вот именно. Надо просто делать свою работу и не обращать внимания на хамство. Со временем перестаешь замечать.

— Но это же неправильно, — не удержалась Ева. — Люди не должны так относиться друг к другу.

Анна посмотрела на неё с грустной улыбкой.

— Детка, в идеальном мире — да. Но мы живем не в идеальном мире. Мы живем там, где у одних есть власть, а у других нет. И те, у кого власть, делают, что хотят.

Ева хотела возразить, но промолчала. Потому что Анна была права. И отец хотел, чтобы она это поняла — на собственной шкуре, без прикрас.

После обеда их отправили в лабораторию — помыть там полы и вынести мусор. Лаборатория располагалась в отдельном крыле здания. Здесь работали инженеры и техники, разрабатывали новое оборудование. Ева вошла в просторное помещение, заставленное столами с приборами, компьютерами, схемами. За одним из столов сидел Илья Бранский. Он был настолько поглощен работой, что даже не заметил их появления.

Ева начала мыть пол, стараясь не шуметь. Но любопытство взяло верх. Она украдкой наблюдала за Ильей. Он что-то паял, сверяясь со схемой на мониторе. Лицо его было сосредоточенным, движения точными. Видно было, что он знает своё дело.

— Бранский, чем занят? — раздался резкий голос.

В лабораторию вошел мужчина лет пятидесяти, полноватый, с надменным выражением лица. На бейдже значилось: «Петр Желтов, руководитель отдела разработки».

Илья поднял голову.

— Дорабатываю схему для нового контроллера, Петр Семенович. Вы же просили к пятнице.

— Да-да, — отмахнулся Желтов. — Только без самодеятельности, понял? Делай строго по техническому заданию. Никаких улучшений и новшеств. У нас стандарты, а не твои фантазии.

Илья поморщился, но кивнул.

— Хорошо.

Желтов прошелся по лаборатории, заглянул в бумаги на других столах, что-то буркнул себе под нос и ушел. Илья вздохнул, вернулся к работе. Ева невольно поймала его взгляд. Илья узнал её, улыбнулся.

— Как дела? Борис больше не беспокоил?

— Нет, пока нет, — ответила Ева тихо, оглядываясь, чтобы Анна не услышала.

— Это хорошо. Держитесь подальше от него.

— Постараюсь. — Ева помедлила, потом спросила: — А что это вы делаете?

Илья оживился.

— Разрабатываю электронный контроллер для производственной линии. Он должен автоматизировать процесс упаковки. Видите? — Он показал на схему. — Здесь датчики считывают размер изделия, а контроллер подбирает подходящую упаковку. Это сэкономит время и уменьшит брак.

Ева слушала завороженно. Илья говорил с такой страстью, что было видно: он любит своё дело.

— А тот мужчина, который был здесь… — начала она.

— Желтов? — Илья скривился. — Мой начальник. Он боится всего нового. Считает, что любые изменения угрожают его позиции. Поэтому душит любую инициативу.

— Но ведь ваши идеи могут улучшить производство.

— Могут. Но Желтов этого не хочет. Он хочет стабильности и спокойствия. Чтобы сидеть в кресле до пенсии и получать зарплату.

Ева покачала головой. Вот ещё одна проблема компании, о которой отец не знал. Талантливые люди задавлены бездарными начальниками, которые боятся конкуренции.

— Илья, а почему вы не уйдете в другую компанию? — спросила она. — С вашими знаниями найдете лучшее место.

Лицо Ильи помрачнело.

— У меня больная мать. Ей нужен постоянный уход. Я не могу уехать из города и не могу рисковать работой. Здесь хоть зарплата маленькая, но стабильная. А в других местах могут и не взять, или будут требовать переработки, командировки. Мне это не подходит.

Ева почувствовала сожаление. Вот он, настоящий герой — человек, который жертвует своими амбициями ради близкого. Не ради денег, не ради славы. Просто потому что это правильно.

— Ева, идем! — позвала Анна из коридора. — Ещё два этажа осталось.

— Извините, мне пора, — сказала Ева Илье.

— Конечно. Спасибо, что выслушали мои жалобы, — улыбнулся он.

— Это не жалобы. Это реальность, — ответила Ева и вышла из лаборатории.

Вечером, возвращаясь домой, Ева думала об Илье. О его таланте, который никто не ценит. О его жертвенности. О его честности. Такие люди редки. И несправедливо, что они остаются в тени, в то время как наверху сидят бездари вроде Желтова.

«Я должна что-то сделать, — решила Ева. — Когда год закончится, когда я стану владелицей компании, я всё изменю. Но пока… Пока я просто уборщица, которая видит и запоминает».

Дома она достала блокнот и начала записывать. Имена. Факты. Несправедливости. Всё, что видела за эти два дня. Борис Тенгель домогается уборщиц. Петр Желтов душит талантливых сотрудников. Оксана Корякина хамит подчиненным. И так далее. Этот блокнот станет её оружием. Когда придет время. Но сейчас она была никем. И должна была пройти этот путь до конца.

Она легла спать, чувствуя, как усталость наваливается свинцовой тяжестью. Но в душе теплилась решимость. Она справится. Она выдержит. Ради памяти отца. Ради будущего компании. Ради таких людей, как Илья и Анна, которые заслуживают лучшего. Год только начался.

Прошел месяц. Тридцать дней тяжелого труда, унижений и открытий. Ева научилась держать швабру так, чтобы спина не болела к концу дня. Научилась быть невидимкой, проходить мимо сотрудников, не привлекая внимания. Научилась молчать, когда хочется закричать. Но главное — она научилась видеть. Видеть то, что раньше было скрыто за красивым фасадом успешной компании.

Каждый день открывал новые грани несправедливости. Уборщица Галина, которая работала здесь пятнадцать лет, получала ту же зарплату, что и новички. Когда она попросила повышения, ей ответили, что она может поискать другое место. Водитель погрузчика Виктор выходил в ночные смены, но переработки не оплачивались — начальство говорило, что это «по собственному желанию». Повариха в столовой экономила на продуктах, потому что бюджет урезали, а норму выдачи порций увеличили.

Ева записывала всё в свой блокнот. Вечерами в своей съемной квартире она садилась за стол и методично фиксировала факты: имена, даты, конкретные случаи. Этот блокнот превратился в её личное расследование.

Но были и светлые моменты. Анна Теранская стала для неё не просто наставником, а почти матерью. Она учила Еву не только работе, но и жизни среди простых людей.

— Видишь того парня? — шепнула Анна однажды, кивая на молодого грузчика. — Это Дима. Ему двадцать три года, а он уже содержит двух младших братьев. Родители погибли в аварии два года назад. Он тут вкалывает по двенадцать часов, а потом ещё подработки ищет.

Ева смотрела на Диму, который таскал тяжелые ящики, и сердце сжималось. Сколько же таких историй вокруг? Сколько людей борются за выживание, пока наверху сидят те, кто даже не знает их имен?

Илья Бранский тоже стал частью её жизни. Они часто пересекались. Ева убирала лабораторию три раза в неделю. И Илья всегда был там, склоненный над своими чертежами и схемами. Постепенно между ними завязались осторожные разговоры.

— Как ваша мама? — спрашивала Ева, протирая столы.

— Сегодня получше, — отвечал Илья, не отрываясь от работы. — Новые лекарства немного помогают. Правда, дорогие очень. Половина зарплаты уходит.

— А врачи что говорят?

— Говорят, нужна операция. Но она стоит столько, что мне за всю жизнь не накопить.

Ева молчала, чувствуя бессилие. Она могла бы помочь прямо сейчас. У неё были деньги, отложенные ещё до начала этого года. Но она не могла раскрыть себя. Условие завещания было жестким. Никто не должен знать, кто она. Зато она могла помогать иначе — незаметно, анонимно…