Поворотный момент: как несколько слов пожилой женщины изменили ход свадебного торжества

Курсор завис над письмом из клиники — анализы Алины. Я знала, что ждать чуда не стоит, но когда увидела ровные столбики цифр, внутри всё сжалось. Стало еще хуже, чем пару недель назад. Болезнь девочки прогрессировала, причем стремительно. Врачи, в принципе, предупреждали.

Пока Алине не сделают операцию, надеяться было не на что. За последние пару лет я, человек, далекий от медицины, научилась разбираться в лабораторных показателях и узнала многое об устройстве человеческого сердца. Оказывается, это невероятно сложный орган, и малейшие неполадки в нем ведут к порокам.

Иногда это небольшие отклонения, которые почти не мешают жить. Иногда — серьезные проблемы, решаемые стандартными операциями. Но у Алины, у четырехлетней малышки с огромными серыми глазами и волнистыми каштановыми кудряшками, все было совсем плохо.

Врожденные аномалии развития маленького сердечка не заметили ни на одном УЗИ. Первые полтора года жизни болезнь почти не беспокоила девочку. А когда прозвенели первые звоночки, на них никто не обратил внимания.

Вся семья попросту пребывала в шоке, ведь мама Алины, совсем еще молодая женщина, внезапно ушла из жизни. Пневмония. Все начиналось как обычная простуда.

Насморк, кашель, озноб. Ну кто из взрослых бежит с такими симптомами в больницу? Особенно если на руках крошечная дочь, которую не на кого оставить даже на пару часов. Когда муж забил тревогу и все-таки доставил свою ослабевшую Светлану в больницу, было уже поздно.

Так маленькая Алина осталась без матери. Конечно, она была слишком мала, чтобы осознать горе, постигшее семью. Но, видимо, на подсознательном уровне что-то ощущала.

Да и значимого взрослого, матери, которая неотлучно была рядом, теперь не стало. Этого было невозможно не заметить. Позже врачи сошлись во мнении, что болезнь Алины стартовала так рано именно из-за стресса.

Так или иначе, долгое время вдовевший Федор, отец девочки, списывал ее вялость и капризность на реакцию на случившееся. Он был не в том состоянии, чтобы понять: малышке срочно нужна помощь. Первое время с Алиной сидела мать Светланы, Анна Сергеевна.

Но надолго она остаться не могла. Ей нужно было возвращаться в свой город, провинциальный городок в сотне километров от областного центра, где жил Федор с дочерью. У Анны Сергеевны там была работа, младшие дети, муж, небольшое хозяйство.

Она предложила забрать Алину к себе. Федор не согласился. Не хотел, чтобы дочь росла у бабушки с дедом.

Не хотел становиться гостевым папой. Мужчина заверил Анну Сергеевну, что справится сам. Федор вырос в детском доме.

Родителей своих не знал, но всегда понимал, что лишен многого. Не было в его жизни ни материнских объятий, ни отцовских напутствий. Приходилось везде пробиваться самому.

И дочери такой судьбы он не желал. Расти без родителей, пусть и под присмотром родных бабушек и дедов? Уж нет. Подумав о Федоре, я вздохнула.

Он просил позвонить, когда придут результаты анализов. Но, пожалуй, лучше подождать до вечера. Федор трудится на стройке, на кране.

Работа тяжелая, опасная. Об ухудшении состояния дочери ему лучше сейчас не знать, мало ли что. Федор каждый раз надеялся, что новый препарат, прописанный Алине, сотворит чудо.

Хотя доктора и предупреждали, что лекарства вряд ли помогут. Но мужчина… он с радостью цеплялся за любую возможность и каждый раз верил. Верил, что болезнь отступит сама собой.

Что Алина перерастет все неприятности, окрепнет, станет такой же, как другие здоровые ребятишки. Это было похоже на веру ребенка в то, что Дед Мороз обязательно положит под елку подарок. А вот я, в отличие от человека, с которым собиралась связать судьбу, прекрасно все понимала.

Алиночке поможет только операция. И стоила она огромных денег. Раньше от таких пациентов вообще отказывались.

Но относительно недавно появилась экспериментальная методика. Дорогие материалы, тонкая работа, редкое и дорогостоящее оборудование. Все вместе выливалось в космическую для нашей семьи сумму.

Даже если продать мою квартиру и квартиру Федора, это была бы не восьмая часть от нужной цифры. После того как врач озвучил цену, Федор долгое время ходил сам не свой. Бледный, задумчивый.

Я хорошо знала и понимала этого человека, хотя мы были знакомы всего около двух лет. Я даже читать его мысли умела. Федору не нужно было говорить, что у него на душе.

Я видела, понимала: мой любимый винит себя за несостоятельность, за невозможность достать на лечение дочери нужную сумму. Я и сама чувствовала себя отвратительно. Смотрела на улыбающуюся Алиночку, что-то увлеченно рассказывающую, и ощущала полнейшую беспомощность.

Потом оба взялись за дело. Федор ушел с головой в работу, брал ночные смены, выходил на дополнительные заказы, подрабатывал на стройках, домой возвращался глубокой ночью, спал несколько часов и снова на работу. Мы оба прекрасно понимали, что таким образом на операцию не заработать.

Но лекарства, анализы, обследования Алины тоже стоили недешево. И потом Федору хотелось хоть что-то делать. Сидеть сложа руки было невыносимо.

А я занялась поисками подходящего благотворительного фонда. Мне пришлось выслушать множество отказов. Оказалось, на свете очень много детей, нуждающихся в срочной и дорогостоящей помощи.

Встречались и куда более тяжелые случаи, чем у Алины. А у фондов, как правило, существовали лимиты. Ограничения по количеству детей, которым требовались сборы.

И я долго никуда не могла пристроиться. Наконец удача улыбнулась мне. Алину взял под свое крыло один из фондов.

Правда, сбор шел очень медленно. Люди видели фотографии абсолютно здоровой, симпатичной малышки. По внешнему виду Алины трудно было понять, что с девочкой что-то не так.

Охотнее помогали детям с заметными проблемами, которые сразу бросаются в глаза. Так или иначе, сумма на счету все же постепенно росла. Медленно, но верно.

Правда, времени у Алины оставалось все меньше, судя по анализам. Потому я не сидела сложа руки. Распространяла информацию об Алине в соцсетях, обращалась в крупные компании с просьбой о помощи.

Иногда удавалось таким образом получить на счет Алины вполне солидные суммы. Но этого все равно было мало. Очень мало.

Я снова пробежала глазами столбики цифр, сравнила показатели Алины с нормой. Тяжело вздохнула. Выключила рабочий ноутбук.

В офисе уже никого, кроме меня, не осталось. Я засиделась над отчетом, а потом решила почту проверить. Пора домой.

Отпускать няню. В магазин бы еще по дороге заскочить, продуктов купить. А еще шоколадку Алине.

Она просила об этом утром. Коллеги недоумевали. Зачем молодой девушке это все? Вдовец с ребенком на руках, да еще и больным.

Молодая, красивая. Вон все парни шеи сворачивают, — перечисляла мои достоинства Таня из отдела кадров. — Тебе бы по клубам гулять, да мужчин знакомить, молодостью наслаждаться, а ты впряглась в роль замученной домохозяйки и тянешь лямку.

Надо оно тебе? — Надо, — неизменно отвечала я. Не могла и не хотела объяснять легкомысленной Тане свое решение. Да и не поняла бы она.

Выбор есть не всегда. Просто я встретила, наконец, своего человека, узнала его, полюбила. И что же теперь? Бросить Федора только за то, что он оказался в беде? И Алину оставить? Девочку, которая так привязалась ко мне, так сильно любит? Нет, Алина знала, что я не ее мама.

Родители Светланы хотели, чтобы их внучке рассказали о настоящей родительнице. Я прекрасно понимала их и была согласна. Малышка видела фотографии мамы, любила ее и думала, что та живет на небе и наблюдает оттуда.

Но ко мне девочка была привязана совсем по-другому. Я ее одевала, рассказывала стишки и пела песенки, кормила, заплетала красивые косички. Я всегда была рядом, каждый день.

Утешала, давала лекарства, качала на руках и спасала, если становилось плохо. А плохо Алине в последнее время становилось все чаще. Приступы удушья, внезапная слабость, головокружение.

За девочкой нужно было очень внимательно следить и принимать меры при первых признаках недомогания. Алина по понятным причинам не ходила в детский сад. Поэтому, пока родители работали, за ней присматривала няня.

Пожилая Лидия Петровна была с малышкой с самой смерти ее матери. Ведь Федор тогда, оставшись без супруги, не мог бросить работу. Кто-то должен был содержать их осиротевшую семью.

Лидия Петровна жила по соседству. Учительница истории и географии на заслуженном отдыхе. Ее дочери давно выросли, жили отдельно.

Женщина скучала в одиночестве. Поэтому с радостью согласилась приглядывать за Алиночкой. Тем более она прекрасно знала эту семью и даже немного дружила со Светланой.

Со временем Лидия Петровна стала для Федора и Алины практически родным человеком. Она очень тяжело переживала болезнь девочки и даже поначалу отказывалась от денег за услуги няни. Ведь на операцию требовалась огромная сумма.

Каждая копейка была на счету. Сердобольная соседка это прекрасно понимала. Но Федор настоял.

Он был уверен, что любой труд должен оплачиваться, и отказов не принимал. Мы с Федором познакомились при опасных обстоятельствах. Это было как в кино.

Стоял холодный, неуютный ноябрь. Я возвращалась с дня рождения подруги. Девчонки засиделись допоздна, все расходиться не хотели.

У меня не было денег на такси. Мне почему-то стыдно было в этом признаться подружкам, хотя те, конечно, не оставили бы в трудной ситуации. Потому я решила добраться до дома пешком.

Ну а что? Всего-то четыре квартала. Днем я преодолевала такое расстояние спокойным шагом минут за двадцать. А сейчас, поздним вечером, просто пойду быстрее и окажусь дома минут через десять-пятнадцать.

Оказавшись на улице, я почти сразу пожалела о своем решении. Все вокруг было как из фильма ужасов. Темно, холодно, неуютно…