Рано радовался: почему гости замерли после «сюрприза», который муж устроил жене

Дарья провела тыльной стороной руки по губам. Посмотрела на кровь. Усмехнулась.

— Вы только что стали свидетелями психопрограммы в действии, — объявила она залу. — Поздравляю! Не каждому выпадает честь увидеть, как работают технологии управления сознанием.

Достала телефон, помахала им.

— Все записано. Каждое слово, каждый жест. И не только здесь. Копии уже ушли. Если со мной что-то случится в ближайшие, скажем, пять минут, десять, час — архив получит «Проект», «Новая газета», Следственный комитет и пара депутатов из оппозиции. Они очень ждут.

По залу прокатился шелест. Гости полезли за телефонами. Экраны засветились один за другим. Звонки, сообщения, уведомления.

— Господи! — выдохнул кто-то. — Невестка олигарха обвинила семью в психологическом насилии. Это уже в сети!

— Видеодоказательство в открытом доступе! — подхватил другой голос. — СБУ проверит источники финансирования холдинга Егоровых.

Ирина Валерьевна не шевелилась. Стояла как соляной столб. Впервые за все годы, что Дарья ее знала, на лице свекрови не было ни расчетливости, ни холодного превосходства. Только страх. Чистый, животный страх.

Дарья подняла телефон к губам, как микрофон. Голос звучал спокойно, размеренно. Голос человека, который точно знает, что делает.

— Для протокола. Трастовый фонд Алексея Егорова требовал пяти лет безупречного брака для получения контроля над активами. «Безупречного» — ключевое слово. — Она сделала паузу, обвела взглядом притихших гостей. — Но публичное насилие — а вы все его засвидетельствовали — аннулирует юридическую основу брачного контракта. Статья 69 Семейного кодекса, если кому интересно. Все было записано. Все при свидетелях. Этот вечер стал точкой невозврата.

— Ты все это подстроила! — прошипела Ирина Валерьевна. Маска материнской заботы окончательно слетела.

Дарья покачала головой:

— Я лишь зафиксировала то, что вы создали. Алексей — ваша программа в человеческом теле. Робот из плоти и крови. — Она повернулась к официанту. — Включите проектор. Тот, что в углу.

Молодой человек замялся, посмотрел на Ирину Валерьевну. Та молчала.

— Включайте, — повторила Дарья. — Или мне позвонить вашему директору и рассказать, как «Центроград» участвует в отмывании денег через кейтеринг?

Официант бросился к аппаратуре. Экран развернулся. Засветился. На нем — документы. Таблицы. Схемы.

— Финансовые потоки через офшоры на Кипре, — комментировала Дарья. — Вот здесь Maplewood Holdings, зарегистрирована на номинального директора. А вот тут переводы в Дубай, компания Desert Rose Investments. Красиво звучит, правда?

Щелчок. Новый слайд.

— Скрипты поведенческого подавления. Протоколы воздействия. Все с подписью доктора Миронова.

Дарья повернулась к психотерапевту. Тот попятился, наткнулся спиной на колонну.

— Павел Сергеевич, — голос Дарьи звенел как сталь. — Вы ведь помните Алексея тринадцатилетним? Помните, как учили его «правильным» реакциям?

— Я… Это был терапевтический подход в рамках семейного… — забормотал Миронов.

— Вы выдрессировали ребенка! — перебила его Дарья. — Как цирковую обезьянку. По команде — злость. По команде — покорность. По команде — любовь к матери. И всё это финансировалось через благотворительный фонд «Семейная перспектива». Хотите, покажу отчеты?

Миронов молчал. Пот выступил на лбу, стекал по вискам. Дарья выпрямилась. Кровь на губе уже подсохла, превратилась в темную корочку. Но взгляд горел.

— Вы, стоящие здесь, — она обвела рукой зал. — Были опорой семьи Егоровых. Их связями, их силой, их непробиваемой стеной. А теперь вы — свидетели их падения.

Щелчок. Новые схемы на экране.

— Благотворительные фонды как машины для обналичивания. Вот смотрите: «Новое поколение», «Будущее России», «Дети столицы». Красивые названия для грязных дел.

Щелчок.

— Транзакции через компании-прокладки. Деньги идут в Эстонию, оттуда в Латвию, потом в Цюрих. Классическая схема, ничего оригинального.

Сенатор Писарев, грузный мужчина с лицом бульдога, отполз к мраморной колонне, прислонился к ней спиной. Судья Пашин потерял свой рождественский румянец, стал серым, как февральский снег. У Ирины Валерьевны задрожала рука. Она схватилась за горло, будто ей не хватало воздуха. Бриллиантовое колье, подарок покойного мужа, дрожало в такт пульсу.

Миронов смотрел в пустоту. Лицо застыло маской. Не человек, а манекен в дорогом костюме.

Алексей опустился на стул, спрятал лицо в ладонях. Плечи вздрагивали: то ли плакал, то ли смеялся. Сломанная марионетка.

Дарья повернулась к гостям:

— Вы все видели переводы. Два миллиона ежемесячно за «поведенческое сопровождение». Кто-нибудь хочет объяснить, на что конкретно шли эти деньги? Нет?

Молчание.

— Тогда объясню я. Как юрист. Как человек, который три года собирал доказательства. — Она говорила четко, как на судебном заседании. — Материалы переданы в Следственный комитет. В Госфинмониторинг. В редакции «Проекта» и «Новой газеты». Полный пакет. Мошенничество в особо крупном размере. Уклонение от уплаты налогов. Злоупотребление служебным положением. И, внимание: систематическое психологическое насилие с целью установления контроля над дееспособным гражданином.

Артем, двоюродный брат Алексея, сделал шаг вперед. Попытался взять ситуацию под контроль.

— Это истерика! Она мстит за неудачный брак! Все видели, она пьяна, у нее паранойя!

Дарья повернулась к нему. Улыбнулась спокойно, почти ласково.

— Артем Игоревич. Сделка «Западная ТЭЦ». Октябрь 2022 года. Помните?

Он замер.

— 14 октября, — продолжала она. — Перевод в 17:42 по нашему времени. Компания «Стройинвест Плюс»… Помните такую? Конечно, помните. Вы же ее зарегистрировали за два дня до тендера.

Дарья не повышала голос. Говорила как учительница, объясняющая простую задачку.

— Инсайдерская торговля. Статья 185.6 Уголовного кодекса. До семи лет лишения свободы.

Артем побледнел. Открыл рот, закрыл.

— Сумма 347 миллионов, — добавила Дарья. — Звонок с вашего IP-адреса состоялся в 16:58. У меня есть распечатка. И, кстати, про благотворительность. 87% средств фонда «Дети Киева» переведены на счет некой Елены Морозовой в Цюрихе. Морозова — девичья фамилия вашей тети Ирины Валерьевны. Совпадение?

Ирина Валерьевна сменила тактику. Голос стал мягким, материнским:

— Дарья явно устала. Мы давно переживали за ее ментальное здоровье. Пытались помочь, предлагали отдых…