Семейный инцидент: как отец отреагировал, узнав, что зять отдал его подарок свекрови
Лена проснулась от запаха жареного лука, резкого, въедливого, который проникал даже сквозь закрытую дверь спальни. Она открыла глаза, посмотрела на часы, половина восьмого утра, суббота.
Артем уже встал, из кухни доносились голоса. Женский голос. Людмила.
Она застонала и натянула одеяло на голову. Свекровь опять явилась с утра пораньше, без звонка, со своим ключом. Артем год назад отдал матери дубликат, на всякий случай.
Случаи происходили каждую неделю. «Артемушка, ты только посмотри, какая печенка в магазине!» Голос Людмилы звенел от восторга. «Свежайшая! Я тебе сейчас пожарю с лучком.
Ты такого давно не ел!» «Мам, ты же знаешь, я печенку не очень люблю», пробормотал Артем. «Глупости. Это потому, что Ленка не умеет готовить.
А я тебе сделаю так, пальчики оближешь». Лена скрипнула зубами и откинула одеяло. В квартире пахло не просто луком, пахло чужим присутствием, чужими правилами, чужой уверенностью в своей правоте.
Она натянула халат и вышла на кухню. Людмила стояла у плиты в своем неизменном спортивном костюме бордового цвета. Волосы уложены в тугой пучок на затылке.
Перед ней на сковороде шипела печень, рядом громоздились пакеты с продуктами. Артем сидел за столом с чашкой кофе и виноватой улыбкой. «Доброе утро», — сказала Лена.
«О, проснулась наконец!» Людмила обернулась, оглядела невестку с ног до головы. «Уже девятый час скоро, а ты все спишь. Молодежь нынче ленивая».
«Половина восьмого», — поправила Лена. «Суббота». «Вот именно, суббота.
День для уборки. Я в твоем возрасте к восьми уже полквартиры перемывала». Лена налила себе воды из фильтра и прислонилась к холодильнику.
Артем смотрел в чашку, как будто там было что-то невероятно интересное. Он всегда так делал, когда мать начинала, превращался в молчаливого наблюдателя, отстраненного и недосягаемого. «Мама принесла нам борщ», — сказал он наконец.
«Три литра. И пирожки с капустой». «Я вчера полдня на кухне провела», — подхватила Людмила, переворачивая печень.
«Специально для вас, молодых. А то вы на этих бутербродах сидите». «Артемушка худой совсем стал».
Лена посмотрела на мужа. Артем за год семейной жизни набрал килограммов пять, в основном благодаря материнским пирогам и запеканкам. Но спорить было бесполезно.
Людмила видела то, что хотела видеть. «Спасибо», — сказала Лена. «Очень мило».
«Ну что ты, деточка?» Свекровь выложила печень на тарелку и поставила перед сыном. «Мы же семья. Я и белье ваше забрала.
Постираю. У меня порошок хороший, немецкий». Лена почувствовала, как внутри что-то сжалось.
«Белье! Опять это проклятое белье!» «Людмила, я сама стираю!» Она попыталась говорить спокойно. «Правда не надо». «Да что ты понимаешь в стирке?» Свекровь махнула рукой.
«Вот у Артемушки рубашка белая была. Ты ее в машинку с цветным кинула. Она серая стала.
Я еле отбелила». «Я не кидала ее с цветным», — Лена сжала кружку. «Она у меня отдельно лежала».
«Ну не знаю, не знаю», — Людмила принялась вытирать плиту. «Факт есть факт. Серой была».
Артем молча жевал печень. Лена смотрела на него, ждала, что он скажет хоть слово в ее защиту. Но он только кивнул.
«Печенка вкусная, мам». «Спасибо». Людмила просияла.
Села напротив сына, подперла подбородок рукой. «Вот видишь, Леночка?» Она повернулась к невестке. «Мужчин через желудок надо.
Я Артемушку всегда вкусненьким баловала. Он у меня никогда голодным не ходил». «Я тоже готовлю», — сказала Лена.
«Готовишь, конечно?» Свекровь кивнула с понимающим видом. «Только опыта маловато. Ты ведь у родителей одна росла, избалованная.
Отец все в разъездах, вас с матерью по ресторанам водил небось». «Мама умерла, когда мне было пятнадцать». Лена поставила кружку на стол резче, чем хотела.
«И в рестораны мы не ходили. Папа работал, чтобы прокормить семью». Людмила поджала губы.
«Ну вот, сиротой выросла. Я ж не виновата. Хорошо, что хоть я теперь есть, научу, что к чему».
Лена вышла из кухни. В коридоре она увидела два пакета с их бельем. Людмила уже успела собрать грязное из корзины в ванной.
Сверху лежала ее любимая пижама, нежно-голубая, из тонкого хлопка. После прошлой стирки пижама вернулась жесткой, с резким запахом того самого немецкого порошка, от которого у Лены начиналась аллергия. Спина чесалась три дня.
Она хотела забрать пакет и спрятать обратно в ванную, но Артем вышел из кухни, перехватил ее взгляд. «Лен, не обижайся». Он обнял ее за плечи.
«Мама просто заботится. Она такая, привыкла все сама делать». «Я не хочу, чтобы она стирала наше белье».
Лена попыталась высвободиться. «У меня от ее порошка аллергия». «Ну скажи ей тогда».
«Я говорила. Она не слушает». Артем вздохнул, потер переносицу.
«Лен, но она же не со зла. Просто хочет помочь». «Я понимаю, тебе непривычно, но мама всю жизнь так жила.
Для семьи. Она меня одна подняла. Отец пил, денег не было.
Она за мной и стирала, и готовила, и работала на трех работах. Ты бы хоть уважала это». «Я уважаю».
Лена посмотрела ему в глаза. «Но это наша семья теперь. Наша квартира».
«Она моя мать». Артем отстранился. «И она всегда будет частью моей жизни».
Он вернулся на кухню. Лена осталась стоять в коридоре, глядя на пакеты с бельем. Потом оделась и вышла на балкон покурить.
Хотя бросила полгода назад. Людмила пробыла в квартире до обеда. Она помыла посуду, протерла пыль в гостиной, переставила книги на полке, чтоб красивее было.
Артем помогал ей, подавал тряпки, выносил мусор. Они переговаривались, смеялись над какими-то семейными шутками, которых Лена не понимала. Она сидела на балконе и смотрела на серое небо.
Октябрь был холодным и мокрым, дождь накрапывал каждый день. Она натянула старый свитер, замерзла, но не хотела возвращаться в квартиру, где чужой человек распоряжался ее жизнью. Когда Людмила наконец ушла, прихватив пакет из бельем, Артем вышел на балкон.
«Ну что ты дуешься?» Он встал рядом. Обнял за талию. «Я не дуюсь».
Лена не отстранилась, но и не прижалась. Просто устала. «От чего?» «От всего».
Он помолчал, потом поцеловал ее в макушку. «Послушай, я понимаю, тебе тяжело. Первый год всегда трудный, но мама скоро привыкнет, что ты тут главная хозяйка.
Просто дай ей время». Год уже прошел. Лена повернулась к нему.
«Я хочу ее помощь. Мне не нужен ее борщ, ее стирка, ее советы. Мне нужно, чтобы ты сам это понял и сказал ей».
«Я не могу ее обижать». Он отступил на шаг. «Она столько для меня сделала.
А я…» Лена почувствовала, как голос дрожит. «Я твоя жена. Или это не имеет значения».
Артем отвернулся, «Имеет. Конечно, имеет. Но мама, Таубуму, это мама.
Ты же понимаешь». Лена поняла. Поняла, что разговор бесполезен.
Она вернулась в квартиру, закрылась в ванной и долго сидела на краю ванны, глядя на кафельную плитку. В квартире пахло чужим луком, чужим порошком, чужой жизнью. Вечером Артем заказал пиццу.
Они ели молча, смотрели сериал. Перед сном он попытался сделать все, но Лена отстранилась. Артем обиделся, отвернулся к стене.
Она лежала и смотрела в потолок, считала трещины на штукатурке. Их было семь. Ровно столько месяцев прошло с тех пор, как Людмила начала регулярно навещать их с ключом и пакетами продуктов.
На следующий день свекровь вернула белье. Пижама была жесткой, как картон. От нее несло тем самым порошком.
Лена повесила ее на балкон, надеялась выветриться. Но запах въелся в ткань, не исчезал даже после недели на воздухе. Она убрала пижаму в дальний угол шкафа и больше не надевала.
Артем ничего не спросил. Он вообще старался не замечать ее молчание, ее напряжение, ее попыток отгородиться. Он жил так, как будто все в порядке, ходил на работу, возвращался, ужинал, смотрел телевизор.
По выходным звонил матери, узнавал, как дела, не нужна ли помощь. Иногда ездил к ней, помогал по хозяйству. Лена оставалась дома, наводила порядок, который Людмила все равно переделывала по-своему.
Так прошел октябрь, потом ноябрь. В конце ноября позвонил отец. «Дочка, как дела?» Лена сразу поняла.
«Он долго был в рейсе». «Нормально, пап». Она вышла на балкон, закрыла дверь.
«Ты чего на балконе? Холодно ведь». «Тут тише». Она улыбнулась.
«Как съездил?» «Да нормально. Устал, конечно. До Германии дотащился.
Думал, не доеду. Возраст уже не тот». «Папа, тебе пятьдесят два».
Лена покачала головой. «Я на пенсию. Может, рано, а может, пора».
Он помолчал. «Слушай, я тут в Германии был, думал о тебе. Видел в магазине пальто одно, красивое такое, замшевое, песочного цвета.
Подумал, Ленке бы подошло». «Пап, не надо». Лена поежилась.
«Дорого ведь». «Да ладно, дочка. Комната нормальная в этот раз была, могу себе позволить.
Купил уже, привезу на днях. Примеришь? Понравится, носи. Не понравится? Ну что ж, я старался».
«Спасибо». У Лены защипало в носу. «Правда, спасибо».
«Да ладно тебе». Он засмеялся. «Как там Артем? Работает?» «Работает».
«А свекровь не достает?» Он всегда чувствовал, когда что-то не так. Она хотела рассказать, но не могла. Не хотела, чтобы он волновался, тем более на дороге.
«Нормально все, пап?» сказала она. «Не переживай». «Ладно».
Он не поверил, она это слышала. «Приеду, поговорим. Я через неделю буду.
Схожу к вам, пальто привезу». «Хорошо, приезжай». Они попрощались.
Приедет отец, увидит, как она живет и все поймет. И что тогда? Скандал? Артем обидится. Скажет, что она настраивает отца против его матери.
Людмила устроит сцену, будет рыдать, жаловаться сыну на неблагодарную невестку. А она окажется виноватой. Как всегда.
Но мысль о пальто грела. Отец всегда умел выбирать подарки. Он привозил ей из рейсов мелочи.
Шоколад, сувениры, игрушки, когда она была маленькой. После смерти матери он старался заменить ей обоих родителей, но дорога отнимала время. Он уезжал на недели, возвращался измотанным, но всегда с подарками.
Лена знала, это его способ сказать «Я люблю тебя», когда слова не получаются. Она вернулась в квартиру. Артем лежал на диване, листал телефон.
«Отец звонил», «Через неделю приедет». «Угу», Артем не поднял глаз. «Он подарок привез?» «Пальто».
«Хорошо». Лена села рядом, попыталась поймать его взгляд. «Артем, может, попросим твою маму пореже приходить?» «Хотя бы, когда отец будет».
Он, наконец, посмотрел на нее, нахмурился. «Почему?» «Просто не хочу, чтобы они пересекались». «Отец устает в рейсах, ему нужен покой.
А мама, значит, мешает покою». «Я не это имела в виду». «А что ты имела в виду?» Он сел, отложил телефон.
«Лена, я устал от этого. Каждый раз одно и то же. Мама плохая, мама лишняя, мама мешает.
Она моя мать, понимаешь? Единственный родной человек, и я не собираюсь от нее отказываться ради твоего комфорта». «Я не прошу отказываться», Лена сжала кулаки. «Я прошу уважать наше пространство.
Это наша квартира». «Моя квартира», Артем встал. «Я ее купил до свадьбы, и если моя мать хочет сюда приходить, она будет приходить».
Он ушел в спальню и закрыл дверь. Лена осталась сидеть на диване, слушая, как за окном шумит дождь. Она поняла, что отец приедет, привезет пальто, и начнется что-то новое.
Она не знала, что, но чувствовала, что-то изменится. Хуже уже не будет. Хотя, если подумать, всегда может быть хуже.
Неделя прошла быстро. Лена ходила на работу, возвращалась поздно и сбегала разговоров с Артемом. Он тоже молчал, обиженный и закрытый.
Людмила звонила каждый день, спрашивала сына, все ли в порядке, не голоден ли он. Артем отвечал, что все хорошо, но Лена слышала в его голосе недовольство. Ею.
В пятницу вечером отец написал. «Доехал. Завтра утром подъеду».
Лена навела в квартире порядок, приготовила пирог. Отец любил шарлотку с яблоками. Артем весь вечер сидел в спальне, что-то смотрел на ноутбуке.
Перед сном вышел на кухню, налил воды. «Завтра твой отец приедет?» спросил он. «Да».
«Хорошо. Передай привет». Он вернулся в спальню.
Лена осталась на кухне, смотрела на пирог. Почему-то ей стало грустно. Она вспомнила их свадьбу, маленькую, скромную, в ЗАГСе.
Артем был нежным и внимательным, обещал заботиться, любить, быть рядом. Людмила плакала от счастья, обнимала невестку, называла дочкой. Отец молчал, но Лена видела в его глазах сомнения.
Она тогда не поняла. Теперь понимала. Она легла спать под утро, а в девять уже проснулась от звонка в дверь.
Артем еще спал. Она накинула халат и открыла. На пороге стоял отец с сумкой через плечо.
Лицо усталое, но улыбка теплая. «Привет, дочка!» Он обнял ее, и Лена почувствовала, как что-то внутри оттаяло. «Соскучился!» «Я тоже, пап!» Они прошли на кухню, она поставила чайник.
Отец огляделся, кивнул одобрительно. «Чисто у вас, уютно». «Стараюсь!» Лена налила чай.
Спит еще. «Понятно!» Отец хмыкнул. «Молодежь любит поспать!» Он достал из сумки сверток, аккуратно завернутый в тонкую бумагу.
«Вот, примерь!» Лена развернула. Пальто было потрясающим, мягкая замша, песочный цвет, который идеально подходил к ее светлым волосам, воротник широкий, отложный, пуговицы под цвет ткани. Она погладила рукав, ощутила качество материала…
