Следы в пустой квартире: как отказ от уборки помог жене раскрыть обман

Муж стоял, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Его уютный, удобный мир, где он был царём, а Ева — безмолвной тенью, начал трещать по швам.

На следующий день она снова была в офисе Егора и старалась не думать о вчерашнем скандале. В переговорной сидела молодая женщина, очень похожая на Егора, только волосы были светлее, а взгляд жёстче.

— Ева, познакомьтесь, это Алёна, моя сестра, — представил он. — Акула юриспруденции, прошу любить и не жаловаться.

— Очень приятно, — улыбнулась Ева.

— Взаимно, — Алёна посмотрела на неё оценивающе, но взгляд был добрым. — Егор говорил, вы делаете лучший чай в городе. Можно мне чашечку? А то голова кругом от этого дела Мещеряковых.

Пока Ева заваривала чай, Алёна эмоционально рассказывала брату:

— Представляешь, они давили на старика полгода, племянники. Изолировали его, телефон отобрали, врачей не пускали. И заставили переписать завещание за неделю до смерти. Нотариус там тоже, видимо, свой. И вот сейчас пытаюсь доказать факт давления и признать сделку недействительной.

— Как доказать-то? — спросил Егор.

— Это сложно, конечно. Свидетели нужны, записи. Но главное — найти черновики. Обычно аферисты готовят документы заранее. Если найти дату создания файла или черновик, где условия уже прописаны под диктовку, то это может быть бомбой.

Ева, ставя чашку перед ней, замерла. Руки у неё задрожали. «Не забудь зайти к нотариусу по тому делу». Слова свекрови всплыли в её голове. Брачный договор.

Вечером, когда Антон ушёл в душ, она бросилась к его рабочему столу. Обычно Ева никогда там не рылась. Это было табу. Но теперь… Она быстро перебирала бумаги в нижнем ящике. Счета, договоры, старые чеки. В глубине, под папкой с гарантией на холодильник, лежал сложенный вчетверо лист. Это была распечатка. Проект брачного договора. Ева развернула его. Дата в углу стояла за два месяца до их свадьбы. Она пробежала глазами по тексту. Юридический язык был сухим и жестоким.

Пункт 4.2. В случае расторжения брака по инициативе жены, всё движимое и недвижимое имущество, приобретённое в браке, остаётся в собственности мужа.

Пункт 5.1. Жена отказывается от любых претензий на активы компании.

На полях рукой Антона были сделаны пометки: «Уточнить у мамы про формулировку. Спрятать подальше».

Ева села на пол. Ноги не держали. Они женились по любви. Ну, по крайней мере, она так думала. Муж же на самом деле готовил этот капкан ещё тогда, когда выбирал кольца. Он планировал свой отход ещё до того, как вошёл.

— Вот ты какая, стоячая вода, — прошептала Ева. — Гнилая вода.

В субботу Егор позвонил с утра.

— Ева, спасайте. Мы с командой едем на пикник за город, отмечаем релиз беты. Я заказал кейтеринг, но забыл про салфетки, пледы и аптечку. Это полная катастрофа. Вы не могли бы поехать с нами как почётный член команды и главный специалист по здравому смыслу?

Ева хотела отказаться. Ей нужно было подумать, что делать с договором. Но дома оставаться было невыносимо.

— Хорошо, я поеду.

Пикник проходил на поляне у леса. Молодые программисты играли в фрисби, жарили мясо и смеялись. С ними была пятилетняя девочка, Соня, дочка системного администратора. Ева сидела на пледе, нарезая овощи. Ей было непривычно спокойно. Никто не кричал, ничего не требовал. Вдруг раздался детский плач. Соня, бежавшая за тарелкой, споткнулась о корягу и со всего маху шлёпнулась на гравийную дорожку.

— Мама, больно! — закричала малышка.

Отец Сони был у мангала. Мать отошла к реке. Ева вскочила первой. Она подбежала к девочке, быстро, но аккуратно осмотрела коленку. Кровь текла сильно. Малышка кричала.

— Тише, тише, зайка! — голос Евы стал мягким, обволакивающим. — Смотри-ка, царапина, но боевая, как у пирата. Ты, похоже, смелая пиратка?

Она ловко достала из сумки, где всегда носила с собой мини-аптечку, перекись и пластырь.

— Сейчас немного пощиплет. Это злые микробы убегают. Слышишь? Вот так. А теперь заклеим волшебным пластырем. У меня есть с динозаврами. Хочешь тираннозавра?

Соня, шмыгая носом, кивнула.

— Хочу.

А через минуту уже улыбалась, разглядывая динозавра на коленке. Ева вытирала ей последние слёзы.

Егор стоял в стороне и смотрел на неё. В его взгляде было столько тепла и нежности, что, заметив это, Ева смутилась.

— У вас талант, — тихо сказал он, подходя. — Вы будете… ну, то есть, вы — замечательная мама.

— Я не мама, — грустно улыбнулась Ева. — Не получилось. И теперь я понимаю, почему. Бог отвёл.

Егор присел рядом на корточки.

— Это тут ни при чём. Мне кажется, вы достойны того, кто будет носить вас на руках, а не заставлять мыть за собой полы.

Ева посмотрела на него. И, казалось, между ними проскочила искра. Та самая, от которой бывает страшно и сладко одновременно.

На обратном пути она смотрела в окно на мелькающие дачные посёлки. «Стоячая вода. Берег подмывает». Вдруг её осенило. Дача. У Антона была дача. Наследство деда. Он всегда говорил: «Там болото. Комары, грязь. Я даже ездить туда не хочу. Продать невозможно. Копейки стоит». Но недавно он обронил фразу в разговоре с матерью про нотариуса и «то дело».

— Егор, вы не могли бы высадить меня? Неудобно, но мне нужно в одно место.

Она вышла у метро и поймала такси. За рулём оказался знакомый водитель. Это был тот самый таксист, что забирал Маргариту Ивановну с вокзала.

— О, Ева Петровна! — обрадовался он. — Давненько не виделись. Куда едем?

— Михаил, вы знаете дачный посёлок Озерки, улица Болотная?

— Знаю. Как не знать-то? Глушь страшная. Но сейчас туда ездят часто.

— Кто ездит?

— Ну… — Михаил замялся, глядя на неё в зеркало заднего вида. — Разные люди. И муж ваш, извините, тоже. Я их с той дамой, Викторией, туда возил пару раз. Ещё каких-то мужиков в костюмах.

Сердце Евы забилось быстрее.

— Отвезите меня туда, пожалуйста.

Когда они приехали, Ева не узнала места. Вместо заросшего бурьяном пустыря, который она видела на старых фото, там кипела работа. Стояли треноги геодезистов, люди в оранжевых жилетах что-то замеряли. Ева, выйдя из машины, направилась к ним.

— Здравствуйте, а что тут происходит? — спросила она.

Один из геодезистов, вытирая пот, ответил:

— Разметка. Трасса тут пойдёт. Государственная.

— Трасса? Прямо здесь?..