Сюрприз от жены: что приготовила супруга для мужа, который внезапно «вспомнил» о ней после получения наследства

Анна жила в отцовской квартире одна, жизнь её сложилась трагически. Муж-инженер погиб в результате несчастного случая на одной из строек буквально через год после свадьбы. Анна ждала ребенка и, получив ужасное известие, потеряла сознание и упала крайне неудачно. В общем, ребенка она тоже потеряла.

Оставшись одна в неполные тридцать лет, она так и не смогла собрать свою разлетевшуюся на осколки жизнь во что-то целое. На предложение сестры переехать к ней Анна ответила вежливым отказом.

— Спасибо тебе, Олюшка, но я не смогу жить где-то в другом месте. У меня ведь одна только подруга и осталась — Киев. Лучше уж вы ко мне почаще приезжайте, а то и сами перебирайтесь сюда. Ты ведь, Ольга, тоже киевлянка, как ни крути. Да и квартира эта такая же твоя, как и моя.

Так она и жила год за годом среди отцовских книг, половина которых была написана на непонятном языке физики, среди старинных картин, поскрипывающего в тишине паркета и собственных воспоминаний о недолгом счастье.

— Ну что, успокоилась? — Тетка поставила передо мной кружку с ароматным чаем и легко, несмотря на возраст и комплекцию, присела напротив. — Подумаешь, трагедия. Не поступила с первого раза. А ты, дорогая моя, знаешь, что далеко не все известные актеры и актрисы вот так сразу поступали? Примеров — хоть отбавляй. Год, два, а то и три они проваливались на вступительных.

— Да ты послушай, какие фамилии! — продолжала она с жаром. — Роговцева, Сумская, Ступка! Их всех жизнь тоже испытывала. Даже нашего главного красавца, в которого мы все поголовно были влюблены, и того в свое время зарубили на экзаменах. Представляешь? А ты один раз провалилась, да еще не по своей вине, и уже расклеилась.

Тетя Аня подлила мне еще чаю и решительно произнесла:

— Так, быстро допивай, одевайся, и пойдем, буду тебя с моим городом знакомить по-настоящему.

Да, тетка не лукавила, это был действительно её город. Она любила Киев всем сердцем и знала его не хуже профессионального экскурсовода. Очевидно, опасаясь, что племянница снова впадет в апатию, она не давала мне покоя, заставила обойти все главные выставки, галереи на Андреевском спуске, достопримечательности и памятные места столицы. В последний день перед возвращением домой я была настолько вымотана пешими прогулками, что едва добралась до аэропорта Борисполь.

Попав в самолет, улетавший поздно ночью, я буквально рухнула в кресло и блаженно выдохнула, наконец вытянув измученные, гудящие ноги. Глаза слипались сами собой, и я, предусмотрительно пристегнув ремень безопасности, приготовилась заснуть. Спать в транспорте, в любом и при любых обстоятельствах, я умела всегда. Стоило мне оказаться в кресле, как я тут же проваливалась в глубокий сон и просыпалась только в конце пути. Прислушиваясь к возне устраивающихся пассажиров и гулу голосов, я закрыла глаза.

— Женщина, это как понимать? — раздался вдруг резкий мужской голос.

«Надо же, вот люди, даже в самолете умудряются зацепиться друг за друга», — сонно, не открывая глаз, подумала я. Кому-то какая-то тетка помешала.

— Эй, я вам говорю, женщина, не слышите, что ли? — Теперь голос звучал еще громче, требовательнее и где-то прямо надо мной.

Я с трудом приоткрыла один глаз и наткнулась на нахмуренное мужское лицо, смотревшее на меня в упор. «Я?» — изумилась я, не в силах осознать, что по отношению ко мне только что употребили это ужасное, противное и старящее слово «женщина».

— Ну, а кто же еще? — усмехнулся человек.

— Я вас слушаю, мужчина, — произнесла я, подчеркнув в последнем слове каждый слог с ядом, и выпрямилась в кресле. — Слушайте это вы меня.

— Чего вы тут расселись? Это мое место, — заявил он безапелляционно.

— Как это ваше? — Я терпеть не могла такие разборки и всегда в них проигрывала. — Да так, мое. Вот смотрите, если вы не слепая.

Он сунул мне в лицо свой посадочный талон.

— Видите, место 25С.

— А у меня тогда, по-вашему, какое? — пробурчала я, больше чтобы выиграть время, и лихорадочно стала рыться в сумке в поисках своего талона.

— Ой, вот это меня совершенно не интересует. Давайте, освобождайте мое кресло, — нетерпеливо отмахнулся он рукой.

«Господи, ну и хам!» — сердито подумала я, вытаскивая наконец из бокового кармашка сумки смятый талон. Я взглянула на него и удивленно перевела глаза на мужчину.

— Слушайте, а у меня тоже написано место 25С. Надо же, вот, посмотрите. — Я протянула ему свой талон.

— Стюардесса! — взревел неприятный пассажир так, что несколько человек обернулись.

А я невольно обрадовалась, что теперь он отстанет от меня и будет вымещать свою злость на ком-то другом. «Фу, ну и противный тип», — подумала я, заранее сочувствуя бортпроводнице. Мужчина полностью оправдал мои ожидания и закатил настоящий скандал.

— Безобразие! — вопил он на весь салон. — Такие деньги с людей за билеты берете, а нормальную регистрацию провести не можете! Мне что, теперь на коленях у этой девушки лететь или на руки её взять?

Услышав наконец долгожданное и приятное обращение «девушка», я сразу стала относиться к нему чуточку лучше.

— Вы не волнуйтесь, сейчас что-нибудь придумают, — миролюбиво тронула я его за руку.

— Да уж сидите вы, помалкивайте, — грубо отмахнулся он, мгновенно растеряв все только что заработанные в моих глазах очки.

В результате долгих пересаживаний, уговоров, возмущенных реплик и ворчания конфликт был улажен. Правда, мне снова фатально не повезло. Я оказалась рядом с тем самым скандальным пассажиром, который плюхнулся в свое отвоеванное кресло и сердито уставился в иллюминатор. «Какой ужасный человек», — подвела итог я и наконец закрыла глаза.

Старый добрый навык не подвел меня и на этот раз. Я заснула быстро и крепко, и все время полета от Киева до родного города провела в сладких объятиях Морфея, успев даже посмотреть какой-то короткий сон.

— Девушка, просыпайтесь, скоро посадка. Девушка, мы готовимся к снижению, просыпайтесь!

Кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Я что-то невнятно промычала, с трудом разлепила веки и, приоткрыв один глаз, чуть заметно кивнула измученной стюардессе.

Придя в себя, я почувствовала, как сильно затекла шея. Это было неудивительно, потому что, похоже, весь полет, или большую его часть, я проспала, положив голову на плечо соседа — того самого, что начал рейс с громкого скандала. Я резко выпрямилась и испуганно покосилась на мужчину. Он с явным облегчением поводил освободившимся плечом и тяжело вздохнул.

— Вы извините меня, — тихо произнесла я, чувствуя, как уши горят от стыда. — Зачем вы терпели? Толкнули бы меня посильнее.

Он пробормотал что-то себе под нос, но из всей фразы я разобрала только слова «тут всякие».

— Извините еще раз, неудобно как-то вышло. В общем, спасибо…