Тайна банковского приложения: что увидел муж, решив снять деньги жены после новости о разводе

Зинаида Ильинична рассказывала, как ужасно сегодня было в квартире, как она всю ночь не спала от холода, как замучилась звонить в управляющую компанию. Кирилл кивал сочувственно, подкладывал матери котлет, наливал чай. Алина молча ела гречку, думала о том, что завтра у нее снова ранняя смена.

«Кирюша, а у тебя случайно запасной ключ от квартиры есть?» — спросила Зинаида Ильинична, допивая чай. «А то мне завтра в поликлинику надо, я раньше вас вернусь, не хочется на лестнице сидеть». «Есть, конечно.

Сейчас дам». Он встал, достал из ящика комода связку ключей, протянул матери. Алина смотрела на это и чувствовала, как что-то внутри медленно сжимается.

Запасной ключ. Теперь свекровь могла приходить, когда захочет. Неделя превратилась в две, потом в месяц.

Зинаида Ильинична каждый день говорила, что вот-вот включат отопление, но не включали. Алина однажды зашла на сайт управляющей компании, проверила информацию. В доме свекрови отопление работало исправно, никаких аварий не было.

Она показала Кириллу. Он пожал плечами. «Ну, может, в ее подъезде конкретно проблема, или она просто боится там одна, ей тяжело.

Мам, потерпи немного, она же не мешает нам». Мешала. Каждую ночь Алина просыпалась от звуков телевизора за стеной.

Зинаида Ильинична смотрела сериалы до часу ночи, а то и до двух. Громкость выкручивала на полную, потому что, как она объясняла, плохо слышит. Алина пыталась просить убавить звук, но свекровь обижалась.

«Я что, даже телевизор посмотреть не могу? Совсем меня за человека не считаете?» Кирилл вставал на сторону матери. «Ну, закрой дверь поплотнее, надень беруши. Не устраивай скандал на пустом месте».

Алина покупала беруши. Они не помогали. Сквозь них все равно пробивались вопли героев сериалов, звуки стрельбы, музыка.

Она лежала с закрытыми глазами, считала до ста, до двухсот, пыталась уснуть. Не получалось. Утром приходила на работу разбитая, пила кофе литрами, на третьей операции руки начинали предательски дрожать.

«Алина? Ты в порядке?» спросила ее однажды коллега, анестезиолог Марина. Они вместе дежурили в ту смену, после операции сидели в ординаторской, пили чай. «Да, нормально.

Просто не высыпаюсь». «Дежуришь много?» «Нет, дома. Сложно.

Свекровь живет с нами». Телевизор смотрит до ночи. Марина сочувственно покачала головой.

«О, я понимаю. У меня такое было, когда моя мать приезжала погостить. Думала, с ума сойду.

Но хоть она через месяц уехала». «А моя не собирается». Алина усмехнулась, но без веселья.

«Поговори с мужем. Пусть решает вопрос». Алина кивнула, но знала, что разговор ни к чему не приведет.

Кирилл не видел проблемы. Для него мать была святой, а любая попытка Алины возразить воспринималась как придирка. По утрам Алина находила на кухне гору грязной посуды.

Зинаида Ильинична вставала поздно, часов в 11, варила себе кофе, завтракала, оставляла все в раковине. Алина мыла с вечера, а утром посуда снова ждала ее. Однажды она не выдержала, спросила у свекрови.

«Зинаида Ильинична, вы не могли бы мыть за собой посуду? А то я прихожу, а она грязная». Свекровь посмотрела на нее с искренним удивлением. «Так я думала, ты все равно моешь.

Зачем два раза мыть? Я оставлю, ты потом все сразу и помоешь. Удобнее же». «Мне неудобнее».

«Ой, Алиночка, ну не капризничай. Ты молодая, здоровая, тебе что, тяжело лишнюю тарелку помыть? А я уже старая, у меня спина болит, суставы, мне тяжело по хозяйству». Алина больше не поднимала эту тему, просто мыла посуду каждое утро, стиснув зубы.

Зинаида Ильинична начала давать указания. Сначала мелкие, почти незаметные. «Алиночка, ты бы картошку почистила заранее, а то вечером некогда будет».

«Алиночка, сходи в магазин, у нас молоко кончилось». «Алиночка, постирай мне кофточку, а то я сама не успею». Потом указания стали жестче.

Что готовить на ужин, как раскладывать вещи в шкафу, когда делать уборку. Алина пыталась возражать, но каждый раз наталкивалась на стену непонимания. «Я просто советую, а ты сразу в штыки», — обижалась Зинаида Ильинична.

«Я же опытная, я знаю, как лучше. А ты молодая, неопытная, тебе учиться надо». Кирилл поддерживал мать.

«Она правда хорошо разбирается в быту. Послушай ее, чего упираешься. Однажды Алина пришла с работы и обнаружила, что Зинаида Ильинична выбросила продукты из холодильника.

Йогурты, которые Алина купила вчера, сыр, колбасу, овощи, все лежало в мусорном ведре». «Зинаида Ильинична, что это?» Алина стояла на кухне с пакетом из магазина в руках, смотрела на мусорное ведро. «А, ты про продукты?» Свекровь вышла из гостиной, вытирая руки.

«Я решила ревизию провести. Ты посмотри, сколько всего просроченного. Йогурты на два дня просрочены, сыр вообще какой-то подозрительный, пахнет странно, колбаса тоже не первой свежести.

Я все выбросила, чтобы вы не отравились. Йогурты были нормальные, и сыр, и колбаса. Я вчера купила».

«Ну вот, опять ты споришь. Я же лучше знаю, что свежее, а что нет. У меня нюх на эти вещи.

Лучше выбросить, чем потом лечиться». Алина молча развернулась, вышла из кухни. Села в спальне на кровать, закрыла лицо руками.

Продукты стоили три тысячи. Просто взяли и выбросили, и никто не считал это чем-то странным. Это же Зинаида Ильинична заботится, волнуется, помогает.

В выходные свекровь устраивала ревизии в шкафах, доставала вещи Алины, рассматривала, комментировала. «Ты что, в больницу в таком ходишь?» Она держала в руках темно-зеленое платье, которое Алина носила под халат. «Это же вырез какой.

Неприлично. Врач должен выглядеть скромно, сдержанно». «А ты как на панель собираешься?» «Зинаида Ильинична, это обычное платье.

Вырез нормальный». «Для тебя нормальный, а для приличных людей вызывающий. Я бы на твоем месте такое не носила.

Кирюша, ты посмотри, во что твоя жена одевается». Кирилл заглянул в комнату, посмотрел на платье. «Ну, может, правда вырез глубоковат».

«Серьезно?» Алина посмотрела на него. «Ты считаешь, что вырез глубокий?» «Ну, мама же говорит». Она разбирается.

Алина забрала платье, повесила обратно в шкаф. Больше не стала спорить. Поняла, что бесполезно.

Через месяц Зинаида Ильинична объявила, что им пора рожать. Просто так, за ужином, между делом. «Вы уже три года женаты, а детей все нет.

Это ненормально. Алина, тебе уже 33, часики-то тикают. Надо рожать, пока молодая».

«Мы еще не готовы». Алина положила вилку, посмотрела на свекровь. «Как это не готовы? Что тут готовиться? Рожать надо, а там разберетесь.

Я вот в 20 родила Кирюшу и ничего, вырастила». Зинаида Ильинична. «Это наше дело».

«Наше!» Свекровь возмутилась. «Это семейное дело. Я хочу внуков, имею право.

Кирюша, скажи ей, что пора». Кирилл замялся, посмотрел на Алину, потом на мать. «Ну, мама права.

Может, правда, пора задуматься». Задуматься и родить разные вещи. Алина встала из-за стола, унесла тарелку в мойку.

«Я пока не готова». «А когда будешь готова? В 40?» Свекровь не унималась. «Тогда уже поздно будет.

Рожать надо сейчас». Алина не ответила. Вышла из кухни, закрылась в спальне.

Села на кровать, обхватила голову руками. Рожать. Ребенок.

С этой женщиной в доме. Которая будет указывать, как кормить, как одевать, как воспитывать. Которая будет считать ребенка своим, а Алину с Синьей просто инкубатором.

Нет. Ни за что. Она достала телефон, открыла календарь.

Посчитала, сколько месяцев Свекровь живет с ними. Пять. Почти полгода.

И конца не видно. Алина закрыла глаза, попыталась представить, как будет дальше. Еще год? Два? Десять? Зинаида Ильинична так и будет здесь, в их квартире.

Командовать, распоряжаться. Считать все своим. А Кирилл будет молчать, кивать, подчиняться.

Два месяца назад, в холодный октябрьский вечер, Алина сидела в ординаторской после смены. Марина ушла, остальные разошлись. Алина осталась одна.

Пила остывший чай, смотрела в окно на темный город. Телефон лежал на столе, экран светился уведомлениями. Очередное сообщение от Кирилла.

Мама просит купить ей лекарство от давления. Дорогое, зайдешь по дороге? Лекарство стоило четыре тысячи. Алина посмотрела на сообщение, потом на выписку из банка, которую открыла в приложении.

За последний месяц ушло 80 тысяч. Из них 50 — на прямую свекрови или на ее нужды. Остальное — продукты, которые она увозила, оплата кредита за ее ремонт, мелкие расходы.

Алина положила телефон, открыла на компьютере браузер, набрала в поисковике «как защитить деньги от мужа», прочитала несколько статей, открыть счет в другом банке. Не говорить об этом. Переводить деньги туда, а не на общую карту.

Это законно, если нет брачного договора. А у них его не было. Кирилл когда-то говорил, что брачный договор — это недоверие, что они семья и не должны делить.

Алина тогда согласилась. Теперь понимала, что это была ошибка. На следующий день она зашла в банк в обеденный перерыв.

Небольшое отделение, три окошка, очередь из пяти человек. Алина дождалась своей очереди, подошла к окну. Менеджер, девушка лет двадцати пяти, улыбнулась приветливо.

«Добрый день, чем могу помочь? Я хотела бы открыть счет. Зарплатный или накопительный? Накопительный, с возможностью пополнения и снятия. Конечно, сейчас все оформим».

Через полчаса у Алины был новый счет. Она вышла из банка, села в кафе напротив, заказала кофе. Достала телефон, открыла приложение нового банка.

Счет пустой, ноль. Она перевела туда сто тысяч с общей карты, потом еще сто. Сердце бешено колотилось.

Она ждала, что сейчас придет сообщение от Кирилла, что он заметит, спросит. Но сообщения не было, он даже не проверял общую карту, просто тратил, когда нужно. Вечером, когда Алина пришла домой, Зинаида Ильинична и Кирилл сидели на кухне, ужинали.

Свекровь рассказывала что-то про соседку, Кирилл кивал. Алина поздоровалась, прошла в спальню, переоделась, потом вернулась, села за стол. «А, Алиночка!» Свекровь повернулась к ней.

«Ты лекарства купила?» «Нет, не успела». «Как не успела? Кирюша писал тебе». «У меня была операция до позднего вечера, аптеки закрылись».

«Ну и что теперь? Мне завтра с утра принимать надо». «Завтра куплю». Зинаида Ильинична поджала губы, посмотрела на сына.

Тот виноватым взглядом посмотрел на Алину. «Ну ты бы нашла время. Маме же плохо».

«Кирилл, я шесть часов резала человека. У меня не было времени». «Можно было в перерыве сбегать.

В больнице нет аптеки с таким лекарством». «Ну заказала бы с доставкой». Алина встала из-за стола.

Не доела. Не хотела больше сидеть здесь, слушать претензии. «Завтра куплю».

Бросила она и ушла в спальню. За дверью слышала возмущенный голос Зинаиды Ильиничны. «Вот видишь, какая она? Эгоистка! Ей на родную мать мужа наплевать!».

Кирилл что-то бормотал в ответ, но тихо, неразборчиво. Алина легла на кровать, открыла приложение банка. Посмотрела на новый счет.

100 тысяч. Ее деньги. Не общие.

Только ее. И никто не может их забрать. Она начала действовать методично.

Каждую зарплату делила, половину на общую карту, половину на новый счет. Премии переводила целиком на свой. Накопление тоже постепенно перевела.

Кирилл ничего не замечал. Зинаида Ильинична тоже. Они продолжали тратить, как прежде, считая, что денег много, что Алина хорошо зарабатывает, что хватит на все.

На общей карте всегда было достаточно, чтобы не вызывать подозрений. Но теперь там оставалось ровно столько, сколько нужно на текущие расходы. Не больше.

Через месяц на ее новом счете было полтора миллиона. Еще через месяц. Три.

Алина работала, брала дополнительные смены, дежурство, уставала так, что к вечеру валилась без сил, но продолжала. Деньги росли. Вместе с ними росла уверенность, что она сможет, что у нее получится, что она не останется без ничего.

Однажды Кирилл сказал, что нужно взять кредит. На ремонт в квартире матери. Та самая квартира, где якобы было холодно, из-за чего Зинаида Ильинична переехала к ним.

«Мам, нужно сделать ремонт», — объяснял Кирилл вечером, когда они остались вдвоем. Свекровь спала в гостиной и храпела за стеной. Там обои отклеились, линолеум порвался.

Она же не может так жить. Она и не живет там. Она живет здесь.

Но она же вернется когда-нибудь. Надо сделать нормально. «Кирилл, у нас уже есть кредит на ее ремонт.

Мы платим 25 тысяч в месяц». «Это другое было? Это на кухню. А тут комната и прихожая…