Тайна начальника: что обнаружил миллионер у своего сотрудника и кому он это рассказал

Что-то было страшно неправильно, и разобраться в этом могла только я. На следующее утро я проснулась с решимостью, которой не почувствовала уже много месяцев. Впервые со дня смерти Ромы у меня появилось четкое чувство цели. Я оделась тщательно, выбрав темно-синий костюм, который Рома всегда называл элегантным и подчеркивающим мою силу.

Дима позвонил рано утром, как делал это каждый день после похорон. «Как ты спала, мам?» — спросил он. «Мы с Наташей подумали, что тебе стоит пожить у нас несколько дней».

«Со мной все в порядке, сынок», — ответила я, стараясь звучать спокойно. «Вообще-то, мне нужно сегодня выйти из дома». «Куда выйти?» — сразу насторожился он.

Голова начала работать быстрее. «В аптеку. У меня закончились таблетки от давления.

Я могу привезти тебе таблетки. Тебе не нужно никуда ехать. Я могу сама доехать до аптеки, Дима.

Я не инвалид». Он вздохнул так, что я услышала это даже через телефон. «Ладно, только будь осторожна.

Если что-то понадобится, сразу звони». Я ехала по центру города, крепче обычного сжимая руль. Юридическая компания находилась в двадцатиэтажной стеклянной башне, которая всегда внушала мне какое-то почтение.

Рома работал на пятнадцатом этаже, в отделе внутреннего аудита. Секретарь проводил меня на исполнительный этаж, куда я раньше никогда не поднималась. Офис Андрея Петровича Карташова впечатлял — окна от пола до потолка с видом на город, мебель с темного дерева, ощущение силы и власти, будто наполнявшие весь кабинет.

Ему было около пятидесяти пяти, аккуратно зачесанные седые волосы, дорогой костюм. Когда я вошла, он встал, и в его глазах я увидела искреннее беспокойство. «Елена Викторовна, спасибо, что пришли», — сказал он.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Я села в одно из кожаных кресел напротив его стола, чувствуя себя так, словно вступаю на чужую территорию. Прежде всего, начал он, хочу, чтобы вы знали, ваш муж был одним из самых ценных сотрудников.

За тридцать лет не было ни одной жалобы на его работу. «Спасибо», — тихо ответила я, хотя по его тону было ясно, что это еще не главное. Он подошел к шкафу с документами, достал толстую папку и положил ее передо мной.

Елена Викторовна в последние месяцы своей жизни роман приходил ко мне несколько раз с очень конкретными опасениями. Он раскрыл папку, и я увидела страницы и страницы документов, рукописные записи знакомым почерком Ромы и фотографии каких-то других бумаг. — С чем связанными опасениями? — спросила я. Андрей Петрович посмотрел прямо мне в глаза.

— С вашей семьей. Будто бы пол ушел из-под ног. — С моей семьей? Роман был уверен, что ваш сын и ваша невестка пытаются повлиять на него, чтобы он внес серьезные изменения в завещании и банковские счета.

Слова не укладывались в голове. — Это… это невозможно. — Дима бы никогда.

— Елена Викторовна, мягко перебил он, вы знали, что за последние восемь месяцев Дима и Наташа приходили к вашему мужу много раз, и чаще всего тогда, когда вас не было дома? Я покачала головой, но в животе похолодело. Я знаю, что они не раз намекали ему, что вам будет лучше, если он все оформит так, чтобы в случае его смерти Дима получил немедленное право распоряжаться всеми финансовыми и медицинскими решениями, касающимися вас. — Этого не может быть, — прошептала я. Андрей Петрович открыл одну из страниц и повернул ее ко мне.

Это была копия незаполненного юридического документа. Я узнала подпись Ромы внизу страницы, перечеркнутую. Роман принес это мне три месяца назад, — объяснил он.

Он сказал, что Дима давил на него, уверяя, что так будет лучше для семьи и защитит вас от тяжелых решений, если с ним что-то случится. Я прочла первые строки документа, это была доверенность, дающая Диме полный контроль над всеми нашими финансами, а также решение всех медицинских вопросов, касающихся меня, если Рома умрет или окажется недеспособным. Но он не подписал, — заметила я. — Нет, — подтвердил Андрей Петрович.

И именно это его и встревожило. По словам Карташова, когда Рома отказался подписывать документ, Дима очень рассердился. Он сказал отцу, что тот думает только о себе и не заботится о том, что лучше для меня.

Мысли начали складываться в цепь, которую я боялась признать. Я вспомнила визиты Димы и Наташи в прошлом году, как они всегда перешептывались, когда я входила в комнату. — Это еще не все, — продолжил Андрей Петрович, перелистывая страницы.

Роман рассказал мне, что Наташа начала намекать, будто вы проявляете признаки рассеянности, забывчивости. — Что? — Я не поверила. — Похоже, она говорила и ему, и Диме, что вы повторяете одни и те же истории, забываете разговоры, что вам, возможно, нужна более серьезная медицинская опека.

Эти слова ударили как пощечина. — Нет. — У меня нормальная память.

Рома это знал. Поэтому он начал фиксировать все, — пояснил Карташов. Каждый разговор, каждое предложение, каждое давление, которое он чувствовал с их стороны.

Он пролистал еще несколько листов, показывая подробные записи, даты, время, записи разговоров. Рома тщательно документировал то, что теперь выглядело как продуманная попытка подорвать его доверие ко мне и завладеть нашей жизнью. — Почему он мне ничего не сказал? — прошептала я, чувствуя, как наворачиваются слезы.

Он говорил, что не хотел волновать вас, пока окончательно не убедится, что происходит. Он надеялся ошибиться. В этот момент в дверь громко постучали.

Мы оба повернулись, и сердце мое замерло, когда я увидела, кто вошел. На пороге стояли Дима и Наташа, их лица выражали смесь удивления и чего-то гораздо более темного. Когда Дима заговорил, в его голосе прозвучала интонация, которую я никогда раньше от него не слышала.

— Мам, что ты здесь делаешь? Наташа шагнула вперед, с той снисходительной улыбкой, которую я теперь уже видела насквозь, маска, не более. — Елена Викторовна, мы так волновались, когда не нашли вас дома. — Почему вы не сказали, что собираетесь сюда? Андрей Петрович Карташов медленно поднялся, и напряжение проявилось буквально в каждом движении….