Тайна начальника: что обнаружил миллионер у своего сотрудника и кому он это рассказал

— Дмитрий, Наталья, я не ожидал увидеть вас сегодня. — Ну, — сказал Дима, полностью заходя в кабинет так, будто он здесь хозяин, когда мама не взяла трубку, мы забеспокоились, учитывая ее последнее состояние. — С моим состоянием все в порядке, — наконец нашла я голос.

Наташа подошла ближе и положила руку мне на плечо. — Конечно, все в порядке, дорогая, но после смерти Ромы мы понимаем, что вы можете быть немного растеряны. Я перевела взгляд на открытую папку передо мной, затем на Андрея Петрович, а потом на сына и невестку.

Впервые за многие месяцы все стало совершенно ясно. Я не растеряна, — сказала я, закрывая папку. На самом деле, мне кажется, я начинаю понимать, что происходит.

Повисла тишина, настолько густая, что ее можно было разрезать ножом. И в этой тишине я поняла, моя жизнь сейчас изменится и гораздо сильнее, чем я могла себе представить. Напряжение в комнате ощущалось почти физически.

Дима и Наташа смотрели на меня с новой, пугающей интенсивностью, так, будто впервые увидели во мне угрозу, а не беспомощную старуху. — Мам, — сказал Дима, медленно подходя, — нам надо поехать домой. — Ты расстроена, это понятно, после пахорон.

— Я никуда не поеду, — ответила я с таким твердым голосом, что удивилась сама себе. Андрей Петрович прокашлялся. — Дмитрий, Наталья, этот разговор личный между вашей матерью и мной.

Я бы предпочел, чтобы вы это уважали. Наташа нервно рассмеялась. При всем уважении, Андрей Петрович, Елена Викторовна очень ранима после смерти Романа Алексеевича.

Мы не считаем правильным, чтобы она принимала важные решения без наблюдения семьи. — Наблюдение семьи? — повторила я, чувствуя, как во мне поднимается злость. Мне шестьдесят восемь лет, я не ребенок.

Дима обменялся с Наташей взглядом, точно таким же, каким они переглядывались на пахоронах. Тогда я не понимала, что он значит. Теперь понимала.

— Конечно, ты не ребенок, мам, — сказал Дима, тоном, которым обычно говорят с непослушным. — Мы просто хотим защитить тебя от людей, которые могут воспользоваться твоей слабостью. Я посмотрела на Андрея Петровича, который молчал, наблюдая за нами очень серьезно.

Потом посмотрела на закрытую папку на его столе, я уже знала, что в ней лежит правда, способная перевернуть все. — Андрей Петрович, не могли бы вы оставить нас ненадолго? — Мне нужно поговорить с сыном и невесткой наедине. — Конечно, — кивнул он.

— Я буду снаружи. Как только он вышел, воздух в кабинете полностью изменился. Дима заметно расслабился, как будто выиграл что-то важное.

— Мам, я не знаю, что этот человек тебе наговорил, но ты должна понимать, когда речь идет о деньгах, люди способны на что угодно. — О деньгах? — переспросила я. Наташа села в кресло рядом со мной. — Елена Викторовна, мы же знаем, что у Ромы была большая страховка жизни.

И дом, и сбережения. Многие готовы обмануть вдову ради выгоды. Холод пронзил меня.

— А откуда вы двое знаете о страховке Ромы? Дима и Наташа переглянулись, теперь уже тревожно. — Ну, — начал Дима, впервые запинаясь. — Папа говорил нам об этом пару месяцев назад, когда мы обсуждали, как обеспечить тебе защиту, если с ним что-то случится.

— Странно, — сказала я медленно. — Потому что мне Рома об этих разговорах ничего не говорил. Повисла тишина.

И тут раздался звук, кашель. Кашель, который я узнала бы среди тысячи. Мы одновременно повернулись к двери маленькой ванной комнаты, примыкающей к кабинету.

Дверь открылась медленно. И на пороге стоял Рома. Мой муж.

Человек, которого я похоронила четыре дня назад. Живой. Настоящий.

Дышащий. Он смотрел на меня с любовью и виной в глазах. — Здравствуй, Лена, — мягко сказал он.

Кажется, я закричала неуверенно. Помню только, что мир закружился, и если бы Рома не подхватил меня, я бы упала. — Что? — Как? Прошептала я, касаясь его лица дрожащими руками, чтобы убедиться, что он настоящий.

Позади я услышала, как Наташа ахнула, а Дима пробормотал слово, которое я не хочу повторять. Рома держал меня аккуратно, уверенно, так же, как делал это всю нашу жизнь. — Прости меня, Лена.

Прости, что мне пришлось на это пойти. Но это был единственный выход. — Единственный выход, чтобы что? — спросила я, хотя где-то глубоко внутри уже начинала понимать.

Выражение Ромы мгновенно стало твердым, как камень. Он посмотрел на Диму и Наташу так, как я никогда не видела. — Чтобы защитить тебя от них.

Первым пришел в себя Дима. — Это невозможно. — Ты, ты умер.

— Мы видели тебя. — Были похороны. — Есть свидетельство о смерти.

Рома выпрямился, не убирая руки с моих плеч. Было поддельное свидетельство о смерти. Его сделал знакомый врач и похоронный директор, который был мне должен.

Андрей Петрович помог мне организовать все остальное. — Но зачем? — прошептала я. Рома посмотрел на меня с такой нежностью, что сердце сжалось, а затем повернулся к ним. — Потому что я узнал, что вы собирались сделать.

Наташа побледнела. — Я не понимаю, о чем вы говорите. — Нет, — сказал Рома, подходя к столу и открывая папку, которую перед уходом закрыл Карташов.

— Тогда ты не узнаешь вот это? Роман достал несколько документов и разложил их на столе. Даже с того места, где я сидела, было видно копии электронных писем, сообщений и то, что выглядело как расшифровки записей. — Дима, — прочитал он вслух, — мама начинает проявлять признаки деменции.

— Думаю, тебе стоит учесть, что ей скоро может понадобиться постоянный уход. — Если папа подпишет бумаги, которые я подготовила, мы сможем обеспечить ей лучший уход, когда придет время. Мой сын побелел.

Роман продолжил. Наташа согласна, и чем скорее, тем лучше. Один только дом стоит почти восемь миллионов, не считая их пенсионных накоплений…