Торжество справедливости: история о том, как скрытое влияние помогло женщине защитить свои активы

Ложка звякнула о край тарелки. Виктория вздрогнула в последнее время, она вздрагивала от любого резкого звука. Пятьдесят два года, а нервы как у загнанной лошади.

Она расставляла приборы на столе, когда услышала, как хопнула входная дверь. Два голоса мужской и женский. Геннадий и его мать.

Вместе. Это было странно. Свекровь обычно предупреждала о визитах за неделю, требуя особого меню и генеральной уборки.

А тут без звонка, в обычный вторник. Виктория вытерла руки о передник и вышла в прихожую. Геннадий стоял у зеркала, поправляя галстук.

Пятьдесят четыре года, все еще красиво сидена на висках, дорогой костюм, часы за полмиллиона. Он даже не взглянул на жену. Зинаида Павловна снимала туфли, опираясь на тумбочку.

Семьдесят шесть лет, но спину держит, как гвардеец. Платье кремовое, нитка жемчуга на шее. Увидела Викторию, губы сложились в знакомую усмешку.

О, наша домработница встречает. Хоть что-то делает полезное. Виктория промолчала.

За двадцать пять лет она научилась молчать так. Что это стало ее второй кожей? Ужин готов? Геннадий наконец посмотрел на нее. Взгляд холодный, оценивающий.

Да, я накрыла в гостиной. Накрой в кабинете. Нам надо поговорить.

Она перенесла тарелки в кабинет мужа. Руки не дрожали, она давно разучилась показывать то, что чувствует. Но внутри нарастало что-то темное.

Причувствие. Геннадий сел во главе стола. Свекровь по правую руку.

Викторию указали на стул у двери. Как прислуги. Садись, милая, Геннадий произнес это слово так, словно выплюнул.

Разговор будет серьезный. Виктория села. Сложила руки на коленях.

Я хочу развода. Три слова. Три простых слова, которые разрезали воздух пополам.

Ты слышала? Геннадий нахмурился. Он ожидал слез, криков, истерики. Но жена молчала.

Я сказал развод. Мы с тобой разводимся. Наконец-то Зинаида Павловна откинулась на спинку стула.

25 лет я ждала этого дня. 25 лет смотрела, как эта пустышка высасывает из моего сына соки. Мама, Геннадий поднял руку.

Дай я объясню. Объясняй, сынок. Объясняй этой серой мыши, что ее время вышло.

Геннадий встал. Прошелся по кабинету руки за спиной, подбородок задран. Виктория, наш брак давно превратился в формальность.

Дети выросли. Держаться больше не за что. А ты детей спросил? Алина на моей стороне.

Артем поймет со временем. Теперь о практической стороне. Геннадий достал из портфеля папку с тисненым логотипом юридической фирмы.

Я подготовил документы. Все честно, все по закону. Он положил папку перед Викторией.

Открой, милая. Не бойся. Зинаида Павловна хихикнула.

Виктория открыла папку. Первая страница — соглашение о разделе имущества. Квартира, в которой они жили 20 лет, оформлена на Зинаиду Павловну.

С прошлого года. Загородный дом на некую Карину Александровну Белову. Бизнес-сеть автосервисов выведен в офшор.

Три автомобиля на мать и ту же Карина. Банковские счета ноль на совместном. Она дочитала до конца и закрыла папку.

Кто такая Карина Белова? Это не твое дело. Его женщина. Зинаида Павловна произнесла это с удовольствием.

Умная, красивая, молодая. Не то что ты, приживалка. Она делает моего сына счастливым.

Уже три года. Три года. Виктория вспомнила три года назад, Геннадий начал задерживаться на работе.

Три года назад появился спортзал по вечерам. Значит, вы хотите, чтобы я подписала это и ушла с пустыми руками? Не драматизируй, Геннадий поморщился. Я дам денег на первое время.

Снимешь квартиру? Ты же чем-то занималась до свадьбы? Чем-то канцелярским? Я работала в государственных органах. Ну вот. Пойдешь опять бумажки перекладывать.

Зинаида Павловна подошла к Виктории. Наклонилась. Послушай меня внимательно, пустышка.

25 лет ты жила в моем доме, ела мой хлеб. И что дала взамен? Ничего. Серая мышь, которая умеет только варить суп и гладить рубашки.

Ваш дом? Переспросила Виктория тихо. Эта квартира куплена на наследство моих родителей. Что? Зинаида Павловна выпрямилась.

Квартира моих родителей в центре города. Я продала ее и вложила деньги в бизнес Геннадия. 23 года назад.

Тишина. Геннадий первым пришел в себя. Это были общие деньги.

Семейные. Ты сама подписала все бумаги. Я подписала договор о совместном инвестировании.

Не дарственная. Какая разница? Зинаида Павловна махнула рукой. Прошло 20 лет.

Срок давности вышел. Для мошенничества не вышел. Слово повисло в воздухе.

Геннадий побледнел. Ты что себе позволяешь? Понимаю, что говорю. Да ты 25 лет сидела дома.

Не знаешь, как устроен мир. Ты даже компьютером толком не умеешь пользоваться. В этот момент дверь открылась.

Алина, 24 года, копия отца. Что тут происходит? Вы так кричите. Дочка.

Мы как раз говорили маме о разводе. Алина вошла. Окинула взглядом мать.

И как она восприняла? Плохо, Зинаида Павловна скривилась. Угрожает. Мама, Алина повернулась к ректоре.

Не устраивай сцен. Папа прав, вы давно чужие люди. Алина.

И не надо угрожать. Это смешно. Ты ничего не умеешь, мама.

25 лет на кухне. Это все, на что ты способна. Слова дочери ударили больнее всего.

Дверь снова открылась. Артем, 20 лет, высокий, худой. Я все слышал из коридора.

Он прошел через комнату. Встал рядом с матерью. Я с мамой.

Если кому интересно. Не глупи, Геннадий нахмурился. Ты, мальчишка, не понимаешь.

Я понимаю больше, чем ты думаешь. 20 лет слышал, как бабушка называет маму приживалкой. Видел, как ты выдаешь ей деньги на продукты по списку с отчетом.

Артем, хватит драматизировать, Алина закатила глаза. Хватит. Геннадий ударил ладонью по столу.

Виктория, мы продолжим позже. Или подписываешь бумаги добровольно, или идем в суд. И тогда не получишь ничего.

У меня лучший адвоката. Он взял портфель. Едем, мама.

Зинаида Павловна, проходя мимо Виктории, остановилась. Знаешь, что самое смешное, пустышка? Ты могла бы жить прилично, если бы не выпендривалась. А теперь мой сын раздавит тебя.

И я буду смотреть с удовольствием. Они вышли. За ними Алина, даже не взглянув на мать.

Артем остался. Сидели в тишине минут пять. Мам, Артем присял рядом.

Ты как? Нормально. Мам, серьезно. Виктория посмотрела на сына долго, внимательно.

Артем, ты умеешь хранить секреты? Что? Тайны. Информацию, которую нельзя рассказывать никому. Он кивнул.

Тогда слушай. Твой отец и бабушка думают, что я никто. Серая мышь.

Домохозяйка без образования. Мам. Да слушай.

Они думают так, потому что я позволила им так думать. 25 лет играла роль. Так хорошо, что сама забывала, кто я на самом деле.

Артем ждал. До того, как я вышла замуж, я работала следователем. По особо важным делам.

Тишина. Что? Мам, ты серьезно? Капитан юстиции Виктория Олеговна Воронова. Следственный отдел УВД.

Раскрываемость по моим делам 92%. Но почему ты ушла? Виктория отвернулась к окну. Я потеряла ребенка.

Твоего старшего брата или сестру. Выкидыш на пятом месяце. Бабушка сказала из-за моей работы.

Что я виновата? Нормальные женщины не бегают по моргам, когда носят ребенка. Это неправда. Теперь знаю.

Но тогда поверила. Когда снова забеременела уже тобой бабушка поставила ультиматум. Или работа, или ребенок.

И ты выбрала меня. Да. Артем обнял ее крепко…