Успех вопреки прогнозам: история о том, как женщина удивила бывшего мужа своим новым статусом

— Ты только глянь, Ольга Альбертовна, — прошепелявила та, что была с мелкими тугими кудряшками модного среди старушек голубого цвета. — Ни стыда, ни совести у девки. Такой муж у ней знатный и вежливый. Каждый раз здоровается и спрашивает у меня, как дела. И что бабам ещё надо?

— Обнаглели совсем, — заключила пожилая женщина строгого вида. — Мы в своё время пылинки с мужей сдували. А эти, ты посмотри, найдут себе другого, хвостом вильнут — и ищи-свищи.

Под это обсуждение и попала Юля, бежавшая из дома, в котором так и не обрела женского счастья. По пути Юля заехала в суд, где подала заявление на развод, не забыв добавить, что имеет право на долю в бизнесе мужа.

А спустя час Юля стояла перед небольшим домиком из белого кирпича, утопающим в яблоневом саду. Маленький палисадник пестрел цветущими многолетниками, а посреди зарослей ириса стояла резная скамейка. Это выглядело так мило и сказочно, что у Юли перехватило дыхание, а боль в душе утихла.

— Вот оно, — тихо сказала Юля, — вот место моей мечты. Мне здесь так нравится.

Она обернулась и посмотрела на дядю Петю, что стоял неподалёку и улыбался.

— А моей супруге этот дом не нравится совсем. Всё грозится его продать. Да кому он нужен, такой маленький и старый?

Юля взяла таксиста за руку и умоляюще попросила:

— Не продавайте домик никому. Я куплю его. Вот только денег скоплю.

Таксист засмеялся.

— Хорошо, Юля. Да ведь ты внутри его ещё не видела.

А изнутри новое жилище Юли было таким же милым, как и снаружи. Хорошо сохранившаяся мебель красного дерева на кривых ножках была обита гобеленами, медная посуда на маленькой, но светлой кухне начищена до блеска. Округлый обеденный стол, что расположился в гостиной, был накрыт накрахмаленной кружевной скатертью, связанной руками заботливой хозяйки. Весь дом так и дышал теплом и уютом, в котором хотелось жить. Дом словно впитал в себя волнение и обиду, вложив в сердце Юли частичку своего тепла и надежды на счастье.

Когда дядя Петя уехал, Юля обошла три комнаты, каждая из которых хранила свою историю. Потом Юля пошла на кухню и поставила чайник. За долгое время дрёмы дом ожил, ведь в нём появилась новая хозяйка.

Пока Юля боролась с обидой и знакомилась с домом, в свою практически холостяцкую квартиру вернулся Дмитрий. Сначала он проверил, дома ли жена, и, увидев обручальное кольцо на тумбочке и отсутствие доброй половины её вещей, понял, что Юля ушла от него. Обрадовавшись, что дело закончилось так скоро, Дмитрий решил отметить уход нелюбимой жены борщом, что та для него сварила утром.

— Ну хоть для этого ты сгодилась, бестолочь, — сказал он, поставив перед собой тарелку с горячим супом.

Отхлебнув и проглотив добрую порцию ароматного борща, Дмитрий вдруг покраснел, вытаращил глаза и схватился за горло. Рот словно одновременно ошпарило кипятком и обожгло адским пламенем, не давая ни единого шанса охладиться. Дмитрий побежал к крану и трясущимися руками включил холодную воду. Выпив ледяной воды прямо из пригоршни, он ощутил ещё большее жжение, да такое, что пот выступил по всему телу.

Это было плохой идеей, очень плохой. Дмитрий, словно огнедышащий дракон, бегал по квартире, вдыхал и выдыхал ртом воздух, в панике, по привычке набирая номер той, что всегда спешила ему на помощь — Юли. Но она не брала трубку. Пламя во рту не унималось, а вода лишь усиливала жжение.

«Что это? Что?» — орал Дмитрий, высунувшись в окно, чтобы хоть как-то охладиться.

Это был особый сорт самого жгучего перца в мире, маленькую пачку порошка из которого привезла Юле из Бразилии одна клиентка. «Только помните, Юленька, нужно всего три крупинки, не щепотки, а крупинки, иначе глаза на лоб вылезут», — смеялась клиентка.

Лишь к ночи Дмитрию полегчало, и он смог заснуть. Зато утром перец снова дал о себе знать на прощание. Дмитрию, по совету из интернета, пришлось выпить два литра молока, чтобы утихомирить внутреннего дракона. Он пропустил важную встречу с единственным инвестором, которого обхаживал целый месяц. А потому был очень зол на Юлю, которая так и не взяла трубку.

«Ну, ты у меня попляшешь, курица. Я тебе покажу, как надо мной издеваться. Не видать тебе ни моего бизнеса, ни денег. Останешься нищебродкой. Как пришла оборванкой, так ни с чем и уйдёшь».

Дмитрий знал, что кривит душой, ведь Юля без сожаления продала свой бизнес и квартиру матери, в которой жила раньше, когда мужу понадобилась помощь. Однако совесть Дмитрия давно спала, свернувшись калачиком в глубине души, и не собиралась просыпаться, утомлённая его жадностью и завистью.

А Юля, вдохновлённая домом и отпустившая все обиды своего раненого сердца, решила начать всё сначала. Она подсчитала, сколько будет стоить та часть бизнеса, которая ей причиталась, и уже взяла большой кредит на швейное оборудование и материалы. Из всех вещей, что она принесла из дома Дмитрия, она трепетно относилась лишь к одной — старому альбому с набросками женской и мужской одежды, которые придумала сама, но так и не смогла воплотить, пока была замужем за Дмитрием. Настала пора воплотить мечту в жизнь, и Юля это чувствовала каждой частичкой своего сердца.

Первым делом она сшила сногсшибательное платье для Риммы, жены дяди Пети. Это был подарок на её юбилей. Уже через два дня к Юле потянулись подруги Риммы, и для каждой Юля предлагала индивидуальный фасон, превращающий обычную уставшую женщину в настоящую конфетку. Вскоре Юля уволилась с работы, так как уже не успевала принимать заказы от горожанок, желающих выглядеть привлекательно и женственно.

Незаметно подошло время суда. Юля в полной уверенности, что выйдет оттуда обеспеченной женщиной, шла разводиться с Дмитрием с лёгкой душой. Пора было закончить с этим браком и вернуть девичью фамилию. Однако каково же было её удивление, когда Дмитрий пришёл на суд с адвокатом и любовницей. Как оказалось, «зайку» мужа звали Анной.

В суд Анна заявилась с наглым лицом и в строгом брючном костюме, что шло вразрез с тем, какой она предстала перед глазами Юли в офисе Дмитрия. Когда Дмитрию дали слово, он представил Анну как бизнес-партнёра.

— Ваша честь, офис и автомастерская «Доктор Техник» принадлежат мне. Их подарил истец, — заявила Анна, кинув едкий взгляд на Юлю.

У Юли пропал дар речи после слов любовницы мужа. Такой подлости от Дмитрия она не ожидала. Приглашённый мужем адвокат обставил всё так, что Дмитрий ещё и пострадавшим оказался. Он нёс всякую чушь о том, что Юля была плохой женой, и приплёл случай с острым перцем; свидетельницей опять же выступила Анна, в красках рассказав о мучениях Дмитрия в таких подробностях, что у многих присутствующих в зале пропал аппетит.

В итоге Дмитрия и Юлю развели, но бывшая жена не получила от мужа ни копейки.

— Как ты мог меня оболгать! — воскликнула Юля, когда они с Дмитрием вышли из зала суда.

— А ты докажи, нищебродка! — зло засмеялся Дмитрий. — Я же обещал, что ты останешься без всего, вот и получай. На своих платьишках ты много не заработаешь. Слыхал, ты кредит взяла, и как отдавать будешь? Ай-яй-яй! Так что иди, собирай корочки хлеба из помойки, а мы с Анютой в ресторан пойдём. Это дело надо отметить.

С этими словами Дмитрий, галантно взяв под руку любовницу, на глазах у теперь уже бывшей жены вальяжно отправился к выходу. Юля осталась стоять в полной растерянности. Слёзы хотели хлынуть из глаз, но она не давала им воли, решив не показывать своей слабости. Тем более на суде присутствовали их общие знакомые, которые могли передать Дмитрию, что Юля была расстроена и плакала. Новость лишь позабавила бы его, а этого Юля не хотела. Поэтому она вышла из здания суда с высоко поднятой головой и, насколько могла, непринуждённо зашагала в сторону парка.

В это же время и в ту же сторону тихонько шла Тамара Аркадьевна. Сегодня был день гибели Тимура, и пожилая женщина приходила навещать его могилу. Поставив цветы в белую каменную вазу, Тамара Аркадьевна села на скамейку рядом с памятником и посмотрела на фото Тимура. На нём Тимур был такой жизнерадостный и беззаботный, что мать разрыдалась.

«Здравствуй, сынок, — сквозь слёзы сказала она. — Я знаю, ты терпеть не мог, когда я плакала, но у меня сердце разрывается из-за того, что я говорю о тебе в прошедшем времени. Как ты мог меня оставить одну? Как ты мог ездить на такой скорости? А ещё… как мы с тобой могли бросить беременную Сашу? Она мне снится так часто в последнее время».

Шум ветра и шелест листьев был похож на шёпот, и Тамара Аркадьевна прислушалась. На кладбище было тихо, а в будние дни сюда мало кто приходил. Она обтёрла платочком запылившееся фото Тимура и долго стояла, обняв памятник. Материнские слёзы окропили землю на могиле вперемешку с тихим дождём, который начался, хотя на небе не было и тучки.

— Прости, я больше не буду реветь, — сказала Тамара Аркадьевна. — Пойду я. В компании дел много, а силы уже не те. Нужен преемник. А где его взять? Спи, родной. Уж недолго осталось в разлуке нам быть.

И Тамара Аркадьевна закрыла за собой калитку оградки и пошла прочь. Через минуту она оглянулась, сама не зная почему. Говорят, когда уходишь с кладбища, оглядываться нельзя. Но матери было всё равно. Она и не заметила, как водитель доехал до парка.

— Останови, Василий, я хочу по парку пройтись, — сказала Тамара Аркадьевна, которую вдруг внезапно потянуло на то место, где они часто бывали, когда Тимур был маленьким. — Интересно, там всё ещё есть та песочница? — подумала пожилая женщина и направилась вглубь парка по липовой аллее.

Там, под сенью лип, расположилась детская площадка, оборудованная не только песочницами, но и различными горками и качелями. Тамара Аркадьевна улыбнулась. Всё стало ещё лучше, чем было раньше. Несколько молодых мамочек сидели на скамейках и весело болтали, пока их малыши, прихватив совочки и формочки для песка, лепили куличики.

— Тимур, нельзя песок есть! Выплюнь, выплюнь немедленно! — воскликнула одна из мамаш и бросилась к пухлому малышу лет трёх, который решил попробовать чужой куличик на вкус.

Услышав имя сына, Тамара Аркадьевна вздрогнула. На неё вдруг накатила такая тоска, что невозможно было вынести. Ноги стали ватными, сердце забилось раненой птицей, а голова закружилась. Тамара Аркадьевна поспешила присесть на свободную скамейку под старой липой и разрыдалась. Стало гораздо легче. Словно слёзы вымыли из души боль и горечь, оставив лишь сожаление и печаль. Ситуацию спас тот самый малыш, что ел песок. Он подбежал к Тамаре Аркадьевне, держа в руках лист подорожника.

— Ты плачешь потому, что у тебя ножка болит, тётя? На, возьми листик, он поможет. Я упал и не плакал. И ты не плачь, а то некрасивая будешь, — с деловым видом сказал он.

— Хорошо, я не буду плакать. И спасибо за помощь, — улыбнулась Тамара Аркадьевна и погладила малыша по щеке.

Она и забыла, какие нежные щёчки у маленьких деток, и на сердце стало так легко. А малыш, выполнив свою миссию, уже бежал, спотыкаясь, в свою песочницу. Посидев ещё немного на скамейке и вдоволь налюбовавшись игрой малышей, Тамара Аркадьевна хотела было уходить, но тут услышала за кустами чьи-то рыдания и причитания. Обогнув аллею, она вышла в то место парка, где ещё никогда не была. Край парка оказался заброшенным и заросшим, но, к её удивлению, в чащобу вела тропинка. Любопытство превысило осторожность, и Тамара Аркадьевна пошла на звук плача.

Через пару минут она увидела девушку, сидящую на обветшалой скамейке. Девушка плакала навзрыд, закрыв лицо руками. Она думала, что её никто не увидит и не услышит, а потому не сдерживала громкость рыданий.

— Как же так… — причитала она. — Как мне теперь быть? Я ему всё отдала, он издевается надо мной. Теперь я совсем одна.

Тамара Аркадьевна подошла ближе. Ей было жаль ту рыжеволосую девушку, кудри которой содрогались в такт рыданиям.

«Такая молоденькая, а так горюет. Надо же!» — подумала пожилая женщина, на время забыв о собственной боли.

— Девушка, — тихо позвала Тамара Аркадьевна, — вам помочь?

Юля вздрогнула от неожиданности и перестала плакать. Она думала, что одна здесь, а потому не ждала ничьего участия. Юля отняла руки от лица и подняла голову, удивлённо разглядывая женщину, возникшую из ниоткуда. Солнечный зайчик заплясал в её волосах цвета меди, а зелёные глаза изучающе смотрели на незнакомку, которая тоже выглядела заплаканной.

— Вы кто? — спросила Юля.

— Я просто хоте…

Тамара Аркадьевна запнулась на полуслове и схватилась за сердце, прислонившись к стволу дерева. Она во все глаза смотрела на девушку, а видела в ней сына. Те же волосы, та же форма лица и носа, те же глаза. Даже манера смотреть была той же. Тамара Аркадьевна на секунду закрыла глаза, предположив, что всё ей это мерещится от волнения. Она даже помахала рукой перед собой, чтобы развеять мираж. Но девушка никуда не исчезла. Мало того, она встала со скамейки и пошла ей навстречу.

— Женщина, с вами всё в порядке? Вы заблудились? — всхлипнув, спросила Юля. — Давайте руку, я выведу вас отсюда.

Юля протянула ладонь, чтобы взять Тамару Аркадьевну за руку, обнажив на запястье родимое пятнышко в форме сердечка. Увидев это, женщина ахнула, и ноги перестали держать её. Точно такое же родимое пятно было и у её сына.

«Смотри, мама, это знак любви. Не зря девчонки меня обожают», — смеялся Тимур, показывая матери руку. Тамара Аркадьевна именно по этой родинке опознала обезображенное тело Тимура, погибшего в той жуткой аварии.

— Тимур… сынок… — прошептала пожилая женщина осипшим от шока голосом.

Она не почувствовала, как сознание покинуло её, и под испуганный крик Юли Тамара Аркадьевна повалилась на траву. Юля хотела поддержать её, но сил не хватило, и она упала рядом.

— Что с вами? Очнитесь! Кто-нибудь! Здесь женщине плохо! — кричала Юля.

На её крик сбежались те самые мамочки, что гуляли с детьми неподалёку. У них нашлось всё, что было нужно — вода, влажные салфетки и даже горячий чай. Ведь мамы — такие мамы.

Тамара Аркадьевна очнулась от того, что кто-то щекочет её лицо травинкой. Она лежала на скамейке, а на лбу была смоченная в холодной воде пелёнка. Одна из мамочек в декрете оказалась врачом, а потому мастерски оказала пострадавшей первую помощь…