Визит с нотариусом: почему жена рассмеялась, когда муж приехал оформлять документы
«Все-таки в тебе и сидит деревенская клуша», — Нинка посмеивался он. «Что за радость просиживать диван перед телевизором, когда можно потусоваться с классными людьми в клубе. Ну, поехали вместе, а? Пожалуйста, я тебя очень прошу».
«А я тогда пообещаю тебе, что на следующих выходных мы пойдем, куда хочешь ты». После этого Нина соглашалась поехать с Сергеем на его тусовки, честно пытаясь проникнуться этой атмосферой. «И если у нас не будет ничего общего, — думала она со страхом, — о какой семье вообще может идти речь?» После очередной веселой загородной вечеринки, на которой Сергей по своему обыкновению изрядно набрался, Нина с тревогой думала, как они будут добираться до дома.
«Нин, ты не беспокойся, Антоха нас довезет, он трезвый, как стекло, так что к двенадцати будем дома», — пообещал Сергей, заметив ее беспокойство. Поздно вечером Нина и Сергей уселись на заднее сидение в машину Сережного друга Антона. Сначала все было хорошо, но на подъезде к городу Нина вдруг стала замечать, что трезвый как стекло Антон слишком взбудоражен, раскраснелся, и то неожиданно останавливал машину так, что они дружно съезжали с сидения, то резко газовал, кидая автомобиль вперед.
«Подожди, Антон, ты что, пил? Ты сел за руль под градусом, что ли?» — Нину вдруг озарила страшная догадка. «Останови машину немедленно, слышишь? Останови, мы выйдем, доедем домой на автобусе». «С ума сошла, что ли?» — заворчал сидящий рядом Сергей.
«На каком автобусе? Времени пол первого ночи. Ближайший автобус проедет часов через восемь. Сиди спокойно».
«Сережа, он же не трезвый, он сейчас нас угробит», — зашептала Нина, сжав мужу руку. «Да брось ты, Ниночка, я выпил-то всего ничего, уже все выветрилось давным-давно. И вообще не веди себя, как бабка столетняя, и заучая себя не строй».
Сидящий за рулем приятель Сергея весело улыбнулся в зеркало заднего вида. «Да везу в лучшем виде, не дрейфь». Через несколько минут ошалевший от собственной лихости Антон не справился с поворотом и машину вынесло на встречную полосу под идущий на приличной скорости грузовик.
Очнулась Нина в больнице, спустя почти двое суток после аварии. Она ничего не помнила и долго пыталась понять, кто этот сгорбленный и замученный седой человек, который сидит у ее кровати. Наконец до нее дошло, что это ее собственный отец, который за эти двое суток, казалось, постарел лет на сто.
«Папа», — прошептала Нина и решила подняться, чтобы обнять отца, успокоить его, сказать, что все хорошо. И не смогла пошевелить даже рукой. «Что со мной?» — скорее прошелистела, чем сказала она, и вдруг увидела, что по папиной щеке ползет слеза.
Он поспешно стер ее с лица, но было поздно. В первый раз в жизни она увидела, как отец плачет. Этого не было даже тогда, когда умерла мама.
Он горевал, тяжело и мрачно, но не плакал. А сейчас не удержался. «Так значит, все совсем плохо», — подумала она, прикрыв глаза и почувствовав страшную усталость от этих простых, мизерных движений.
А потом на смену усталости пришла боль. Страшная, почти невыносимая, непрерывная. «У вас, Нина, сложный перелом позвоночника.
Поврежден спинной мозг. Это почти всегда потеря возможности двигаться. Будем надеяться, потеря временная».
Пожилой врач устало потер глаза и посмотрел на лежащую Нину и сидящего рядом с ней, как часовой Юрия. «Верхняя часть туловища у вас, к счастью, почти восстановилась, а вот ноги… там все значительно сложнее. Не буду врать, положение серьезное.
Ну что ж, не вы первая, не вы, к сожалению, последняя. Будем лечиться». Через несколько месяцев Нина пересела в инвалидное кресло и вернулась домой.
Ног она по-прежнему не чувствовала, и никаких надежд на улучшение не было. «Нина, слушай, я тут подумал, может, тебе лучше пока домой уехать, а?» Сергей нервно катал по столу хлебные шарики из крошек. «Ну чего ты тут сидишь в четырех стенах? А там свежий воздух, родные твои, вообще…» Нина пожала плечами, и это не было ни да, ни нет.
Ей было все равно. Жизнь была кончена. Сергей собрал ее вещи, она даже не посмотрела, какие, и увез ее к отцу.
И почти исчез из ее жизни, изредка появляясь, словно исполняя какую-то обязательную повинность, одинаково тяжелую для них обоих. Через несколько дней после ее возвращения домой в прихожей раздался жуткий шум, и в дом ввалился молодой лохматый мужчина. Дмитрий когда-то был ее одноклассником, безнадежно и беззаветно влюбленным в Нину Смолькову.
Он стойко перенес равнодушие и насмешки девушки, глубоко запрятал боль и обиду, когда она уехала, а потом вышла замуж за какого-то городского хлыща, как называл зятя отец Нинки. И хотя она была потеряна для него навсегда, он так и не смог полюбить кого-то другого. И преданно ждал, сам не зная чего, и дождался.
— Нинка! — заорал он с порога. Хотя с возвращения Нины все вокруг нее почему-то разговаривали чуть ли не шепотом. — Смотри-ка, и правда ты! А то мне все говорят, Нинка домой вернулась, а я не верил.
А ты вот она сидишь тут, как королевна. Только отчего-то ты бледновато, Нинок. Это потому что ты гуляешь мало.
Но мы теперь это исправим. Пошли гулять. — Ага, пошли, — иронично кивнула головой Нина, выразительно кивнув на свои худые неподвижные ноги.
И в следующую секунду испуганно запищала, потому что Димка, схватив ее в охапку, потащил на выход. — Ну и хорошо, а то я боялся, что ты откажешься, — громко бубнил он, заглушая ее возмущенные крики. С этого дня спокойная и печальная, постепенно загоняющая Нину в гроб жизнь, для нее закончилась навсегда.
Димка все время был рядом, теребил ее беспрестанно, заставлял, как он сам говорил, ходить, таская ее на руках или за корках, а потом поставил ее на ноги, и она, наконец, их вновь почувствовала. Он доводил Нинку до умопомрачения разговорами и спорами, песнями, которые он самозабвенно пел, совершенно наплевав на полное отсутствие у себя слуха и голоса. Смешил, заставлял плакать и радоваться, объедаться и плеваться, бояться и переживать, терпеть боль и постепенно перестать обращать на нее внимание.
В общем, он научил Нину жить заново. И через год Нина выздоровела. В своей городской квартире она не была уже много месяцев, с того самого дня, как Сергей отвез ее, почти неподвижную, к отцу.
Поднимаясь по лестнице на свой четвертый этаж, она вдруг почувствовала, как бьется сердце. Вдруг она все себе придумала. Вдруг, несмотря на все слова, поступки и обстоятельства, Сергей по-прежнему любит ее.
Возможно, несмотря ни на что, на самом деле он ждет ее возвращения. Ведь, если разобраться, он никогда не мог доходчиво и красиво выразить ей свои чувства. Вот и сейчас, возможно, он просто так и не нашел в себе нужных слов и сил…
