Загадка снимка: о чем предупредила Катю гадалка, взглянув на фото из кармана её мужа

В моей голове уже складывался план. Сначала нужно открыть ему свое сердце, показать, что я рядом, несмотря ни на что. Мне нужно создать для него безопасное пространство, где он мог бы наконец выпустить свою боль, не боясь осуждения. Я вспомнила слова знахарки об исцелении раны.

Но это может быть долго, очень долго. А потом наступит время для поиска мальчика. Но как и где его искать? Ведь кроме того, что он живет у лесника, ничего не известно. А таких мест у нашей необъятной родины огромное количество. И совершенно не обязательно, что это где-то рядом с местом аварии, ведь лесник мог просто проезжать мимо.

Как со всем этим разобраться, я пока не понимала. «Катюш, ты чего молчишь? — встревожилась Ирина. — Думаю, что делать дальше». «И как? Есть план?». «Пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю».

«Не сомневаюсь», — уверенно сказала Ирина. Мы допили кофе и сели в машину. Дорога до города прошла в молчании, прерываемом лишь редкими вопросами Ирины: «Ты как? Нормально себя чувствуешь?». «Еще ничего не придумала», — отвечала я односложно, потому что в голове уже вырисовывалась какая-то стратегия, но пока не окончательная.

Ирина довезла меня до дома, попрощалась и взяла с меня обещание держать в курсе событий. Она так прониклась этой историей, что сама с трудом держала себя в руках, чтобы не расплакаться от эмоций. Приехав домой, я сразу же направилась в ванную. Я долго стояла под горячим душем, пытаясь смыть с себя усталость и навязчивые мысли, но они никуда не девались.

Я переоделась в домашнюю одежду и подошла к окну. Уже темнело, и стало как-то совсем грустно без мужа. Я представила Андрея, его лицо, попыталась понять его чувства, но с этим были проблемы — я не могла представить, что чувствует человек, потерявший ребенка. Но зато я вдруг четко поняла, что не осуждаю его за эту тайну, за то, что не рассказал мне всю правду о своем прошлом.

Я его понимала, я его любила. Любила еще сильнее, чем раньше, потому что теперь знала, как ему было тяжело и как сильно он берег меня, не нагружая своей болью. Я понимала, что по возвращении Андрея нам предстоит очень тяжелый разговор. Не о сыне, а о прошлом, о его чувствах. Я должна была помочь ему открыться. И только после этого я смогу вернуть ему того, кого он потерял. Или думал, что потерял.

Следующие несколько дней я жила словно на иголках. Слова провидицы постоянно крутились в голове: «Когда почувствуете, что вы оба готовы принять его в свою жизнь, тогда вы найдете его. Когда придет время, тебе явится знак. Не ищи, оно само придет».

Трудно не искать, когда знаешь, что мальчик столько лет живет с чужим человеком! Эта мысль не давала мне покоя. Каждая минута промедления казалась мне преступлением. Какая готовность, когда речь идет о живом человеке, сыне Андрея, который был столько лет лишен отца?

Но голос старой женщины звучал в моей голове, напоминая о знаке и о том, что для Андрея это будет сильнейший шок, и ему нужно еще поверить в это. Когда Андрей вернулся, я встретила его с привычной нежностью, но внутри меня бушевал ураган эмоций. Я обняла его крепче обычного, пытаясь унять дрожь в руках. Он выглядел уставшим, слегка отстраненным, погруженным в свои рабочие мысли. Я видела состояние супруга и решила отложить разговор до утра.

На следующее утро я решила действовать. Приготовила Андрею его любимый завтрак, сварила нам обоим кофе. Когда он сел за стол, я взяла его за руку, посмотрела в глаза и тихо, но уверенно сказала: «Андрей, нам нужно поговорить о чем-то очень важном».

Андрей посмотрел на меня удивленно, чувствуя, что разговор предстоит серьезный. «Что-то случилось, Катюш?». «Пока нет, но обязательно случится. Только для начала я хочу, чтобы мы поговорили».

Я сделала небольшую паузу, собираясь с духом, и выпалила: «О твоем прошлом. Я знаю, что у тебя есть боль, очень сильная боль. И я знаю, что ты прячешь ее глубоко внутри. Но я люблю тебя, Андрей, и я хочу быть с тобой рядом всегда и во всем. Но как, если ты не делишься со мной самыми важными вещами? Твое прошлое — это часть тебя. И если у тебя есть боль, я хочу ее с тобой разделить».

Андрей отдернул руку, а его лицо стало каменным. «Не надо, Катя. Это слишком больно. И давно в прошлом. Я хочу об этом забыть, но точно знаю, что никогда не смогу».

«Но оно не в прошлом! — не выдержала я. — Оно здесь, с тобой, твое прошлое. Оно мешает тебе жить полноценно. Мешает нам быть полностью счастливыми. Прости, я не могу больше молчать. Я чувствую, что там что-то такое, что разъедает тебя изнутри. И я хочу помочь. Хочу, чтобы ты знал, что я приму все. Мы вместе».

Андрей встал, подошел к окну и отвернулся. Я понимала, что это критический момент: или сейчас, или никогда. «Пожалуйста, Андрей, расскажи мне, что случилось. Ведь было что-то, что изменило тебя навсегда. Расскажи. Я обещаю тебя выслушать. Я правда хочу помочь и быть рядом».

Минуты тянулись мучительно долго. Воздух как будто был наэлектризован. Андрей стоял неподвижно, его спина была напряжена. Мне казалось, что мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Наконец он медленно повернулся. Его глаза были красными, но в них, сквозь боль, я увидела, что он хочет и будет говорить.

Он глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть в ледяную воду. «Да, ты права. В моем прошлом есть очень сильная боль, зияющая рана, которая постоянно кровоточит и не заживает». Я подошла к нему и осторожно обняла. Андрей дрожал всем телом. «Я знаю, что больно. Но теперь ты не один. Расскажи мне, тебе станет легче».

Андрей впервые начал говорить о прошлом. Он говорил сбивчиво, запинался, иногда замолкал ненадолго, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Я не перебивала. Я просто держала его за руку, слушая о Светлане, о рождении Артема, о том, как он сам воспитывал сына после того, как жена их бросила, и о той проклятой экскурсии.

Об аварии, о горе, которое поглотило его, когда он узнал, что потерял Артема навсегда. Он не уточнял деталей, просто говорил о пропасти, в которую провалился, и о том, как медленно и мучительно выбирался из нее. Он не плакал, но каждая фраза была пропитана невыносимой, почти физической болью. Я слушала, чувствуя, как мое сердце разрывается от сострадания.

И одновременно я сдерживала себя, чтобы не закричать: «Нет, Артем жив, мы обязательно найдем его!». Андрей должен узнать об этом, но не сейчас, не в этот момент, когда он только-только начал отпускать эту боль. Мне нужно было дождаться того самого знака.

Когда Андрей замолчал, он был совершенно опустошен. Я поняла, что часть его боли вышла наружу. Он верил, что его сын погиб. Андрей посмотрел на меня, ожидая реакции. И я не подвела.

«Спасибо, что рассказал мне, — прошептала я, прижимаясь к нему еще сильнее. — Спасибо, что доверился… Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это. Я люблю тебя и буду рядом всегда. Я очень не хочу, чтобы между нами были секреты».

Это был первый шаг, самый важный. Теперь Андрей знал, что я принимаю его со всем его прошлым, со всей его болью. Теперь осталось дождаться знака и найти мальчика. Андрей был сильно зацеплен этим откровенным разговором, он был подавлен, но в то же время я чувствовала, что супруг испытывает облегчение, как будто с его плеч свалился огромный груз.

Я понимала, что горе от потери сына было так велико, так глубоко укоренилось в его сердце, что он даже не мог мечтать о чуде. И у меня была невероятно сложная задача: не просто помочь Андрею исцелиться, но и подготовить его к шокирующей правде. Только как это сделать, я пока не понимала. Слова гадалки о знаке не давали мне покоя. «Не ищи, оно само придет».

Но как, когда каждый день Артем живет, не зная своей настоящей семьи? Я была юристом, привыкшим к конкретным действиям и поиску доказательств. Сидеть сложа руки, когда есть цель, было невыносимо. И я решила действовать, не напрямую, а косвенно. Я знала год и место трагедии. Начать надо было с поиска информации об этой трагедии.

В интернете я стала просматривать старые новостные сводки, но там всегда говорилось о многочисленных жертвах и отсутствии выживших. Никаких зацепок, никаких следов и никаких знаков. И вот, спустя почти месяц после поездки за город к той необычной женщине, когда я уже почти смирилась с необходимостью ждать, знак проявил себя самым неожиданным образом.

Однажды я пришла на встречу с клиенткой, и та между делом рассказала удивительную историю, как лесник в одной из областей нашел какого-то мальчика и фактически спас его от смерти. «А вы не помните, когда и где это было?» — тут же загорелась я, не веря в услышанное. «Ой, не помню, если честно, по-моему, в Залесье или Заполье, но не уверена, что правильно вспомнила название»…