Звонок в ночи: история о том, как бабушка спасла внука от несправедливости в полицейском участке

Я всё записал на телефон, но, сегодня, когда она набросилась на меня, я уронил телефон. Он разбился. Теперь доказательств нет.

Я встала. Прошлась по комнате. Мысли метались, выстраивались в цепочку.

Избавиться от мальчишки. Старуха не протянет. Продажа квартиры.

Наследство. Это не просто домашнее насилие. Это не просто психологическое давление.

Это, это преступная схема. Продуманная, холодная. И Матвей — не просто жертва абьюзера.

Он — препятствие на пути к деньгам. Я остановилась, посмотрела на внука. — Матвей, а сегодня что произошло? Как ты получил эту шишку? Он потрогал затылок, поморщился.

Я пришел из школы. Валерия была одна. Начала орать на меня, что я грязь на пол натащил.

Я попытался пройти мимо, но она встала на пути. Я сказал, отойди, пожалуйста. А она схватила серебряный подсвечник со стола и ударила меня по голове.

Я упал. Она встала надо мной и сказала, пора заканчивать этот спектакль. — Ты мне надоел.

Потом взяла телефон и позвонила папе. Заплакала в трубку, сказала, что я ее толкнул с лестницы, что она боится меня. Я лежал на полу, не мог пошевелиться от боли и шока.

А она стояла рядом и улыбалась. Специально поцарапала себе щеку ногтями, ударилась рукой о стену, чтобы были синяки. Все на моих глазах.

— И твой отец приехал? — Да. Он даже не посмотрел на меня нормально. Просто сказал, одевайся, едем в полицию.

Я пытался объяснить, но он не слушал. Говорил, что у меня проблемы с агрессией и что хватит лгать. Я села обратно, взяла внука за руки.

— Матвей, послушай меня внимательно. То, что ты мне рассказал, это очень серьезно. Это не просто семейный конфликт.

Валерия опасна. И я не дам ей тебя обидеть. — Понял.

— Ни за что. Он кивнул, в глазах появилась надежда. — Ты мне веришь.

Каждому твоему слову твердо сказала я, и знаешь, почему. Потому что я тридцать семь лет работала в полиции. Я видела сотни преступников.

И я вижу ложь за километр. Ты не лжешь. А Валерия, она профессионал.

Она знает, что делает. Но она не знает одного, с кем связалась. Я встала, подошла к окну.

Город за окном спал, редкие огни горели в окнах домов. Я смотрела на эти огни и думала. Тридцать семь лет в полиции научили меня не только ловить преступников.

Они научили меня думать, как они. Планировать наперед. Искать улики.

Строить дело. И сейчас, стоя у этого окна в четыре утра, я поняла, мне придется снова стать начальницей Трофименко. Ни бабушкой, ни пенсионеркой.

Начальником. Потому что на кону жизнь моего внука. Я взяла телефон, нашла в контактах нужное имя.

Нина. Моя бывшая напарница. Лучший оперативник, с которым я когда-либо работала.

Сейчас она занималась частным сыском. Если кто ей мог помочь, то только она. Я набрала номер.

После третьего гудка послышался сонный голос. Римма. Ты знаешь, который час? Нина, мне нужна твоя помощь.

Срочно. Это касается моего внука. Я думаю, нет, я уверена, мы имеем дело с профессиональной преступницей.

И мне нужно ее разоблачить, пока не стало слишком поздно. Пауза. Потом голос Нины, уже бодрый, собранный.

Адрес скин. Буду через час. Я повесила трубку и повернулась к Матвею.

Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Бабушка, что ты задумала? Я улыбнулась. Впервые за эту ужасную ночь.

Я задумала вернуть справедливость, мальчик мой. И показать этой Валерии, что не стоило связываться с семьей Трофименко. Нина появилась ровно через час.

Постучала в дверь тремя короткими ударами, наш старый опознавательный сигнал еще с тех времен, когда мы работали напарницами. Я открыла, и она вошла, энергичная, собранная, с небольшим кейсом в руке. Шестьдесят пять лет, седые волосы, собранные в строгий пучок, острый взгляд карих глаз, Нина Петровна Соколова не изменилась ни капли.

Разве что морщин стало побольше. — Ну, показывай жертву, — сказала она вместо приветствия. Матвей сидел на диване, все еще укутанный в плед.

Нина подошла, присела рядом, внимательно осмотрела его голову. Хорошая шишка, — констатировала она. Удар был сильный.

Повезло, что не сотрясение. Сфотографировать нужно, документально зафиксировать. — Римма, у тебя камера есть? — Телефон сойдет? — Сойдет.

Снимай со всех ракурсов, с линейкой рядом, чтобы размер был виден. И синяки на руках тоже зафиксируй. Я достала телефон, начала фотографировать.

Матвей молча подставлял голову, закатывал рукава. На запястьях были отчетливые следы пальцев, Валерия сильно сжимала, когда тащила в подвал полгода назад. Старые синяки уже прошли, но новые появились сегодня, когда она его схватила.

Нина тем временем достала из кейса диктофон, блокнот. — Матвей, сейчас я запишу твои показания. — Официально.

— Понимаешь. — Все, что ты скажешь, может быть использовано как доказательство. — Говори медленно, четко, не торопись.

— И самое главное, говори только правду. — Ни капли преувеличения, ничего лишнего. — Факты.

— Только факты. Матвей кивнул. И начал рассказывать.

Все то, что говорил мне, но теперь более структурировано, под чутким руководством Нины. Она задавала вопросы, уточняла детали, записывала. Когда Матвей дошел до момента с подслушанным телефонным разговором, Нина насторожилась.

— Повтори еще раз, — попросила она. Слово в слово, что она говорила. Матвей напрягся, вспоминая.

Она сказала, скоро избавлюсь от мальчишки. Старуха тоже долго не протянет. Андрей унаследует все, продадим квартиру в центре, там минимум 20 миллионов выйдет.

Потом с Георгием оформим все как надо, и я буду свободна. Нина остановилась, подняла глаза от блокнота. — Георгий? Она назвала имя.

— Да. Георгий. Я точно запомнил, потому что это был не первый раз, когда она это имя упоминала.

Нина посмотрела на меня. В ее взгляде я прочитала то же, что почувствовала сама эта ниточка. Зацепка.

— Матвей, ты молодец, — сказала Нина. — Ты очень помог. Теперь иди отдохни.

Тебе нужно выспаться. Когда Матвей ушел в комнату, мы с Ниной остались на кухне. Она налила себе чай, села напротив меня.

— Римма, тут пахнет большими неприятностями, — сказала она тихо. — Это Валерия, она не просто домашняя тиранка. Слишком профессионально все сделано.

Синяки себе нанесла, камеры случайно не работают, свидетелей нет. И это телефонный разговор про деньги, наследство, про какого-то Георгия. — Ты о чем думаешь? — спросила я, хотя сама уже догадывалась.

— Думаю, что нам нужно копать ее прошлое. Биография, предыдущие отношения, финансы. Если она профессионал, значит, у нее есть история.

Люди не становятся такими за одну ночь. — Сколько времени тебе нужно? — Нина задумалась. — Дай мне два дня.

У меня есть контакты в ЗАГСе, в налоговой, в банках. Я подниму все, что смогу. А ты тем временем держи Матвея при себе.

Не отпускай его к отцу ни под каким предлогом. Даже не надейся, что отпущу. Нина ушла на рассвете.

Я уложила Матвея спать в свою комнату, а сама села в кресле в гостиной. Спать не могла. Мысли кружили, выстраивались в теории, рассыпались, собирались снова.

Молодая, красивая женщина выходит замуж за вдовца с ребенком и деньгами. Манипулирует, контролирует, избивает ребенка, планирует убийство. Зачем? Ради квартиры? Ради наследства Андрея? Но почему так уверенно? Почему так профессионально? Ответ пришел через два дня.

Нина позвонила вечером. — Римма, садись. То, что я тебе сейчас скажу, тебя шокирует.

— Я села. — Говори. Валерия Игоревна Крылова.

36 лет. Родилась в Вознесенске. Замужем была четыре раза, включая твоего сына.

Четыре раза. Я не смогла сдержать возгласа. Четыре.

И теперь самое интересное. Первый муж — Роман Викторович Лебедев. Бизнесмен, владелец сети магазинов.

Женился на Валерии в 2015-м. Через год умер от сердечного приступа. Было ему всего 42 года..