Тайна банковского приложения: что увидел муж, решив снять деньги жены после новости о разводе

Алина ехала домой и думала только об одном — лечь и не двигаться хотя бы три часа. Ночная смена выдалась тяжелой, две экстренные операции подряд, одна из них длилась почти пять часов.

Руки еще помнили вес инструментов, перед глазами все плыло от усталости. Она припарковалась у подъезда, выключила зажигание и на минуту прислонилась лбом к рулю. В кармане халата лежала смятая шоколадка, которую она так и не успела съесть, забыла напрочь.

Алина достала ее, развернула, откусила половину и поморщилась. Приторная, невкусная. Но хотя бы глюкоза попадет в кровь.

На третьем этаже она услышала голоса еще до того, как вставила ключ в замок. Громкий, раскатистый смех Зинаиды Ильиничны и тихое бормотание Кирилла. Алина замерла, вздохнула, открыла дверь.

На кухне ее ждала привычная картина. Свекровь сидела за столом с чашкой кофе, перед ней громоздились три пустые сумки, а рядом стояла раскрытая дверца холодильника. Кирилл доставал из морозилки пакеты с мясом и складывал их в одну из сумок.

«А, Алиночка, ты как раз вовремя!» Зинаида Ильинична повернулась к ней с широкой улыбкой, в которой не было ни капли тепла. «Я тут смотрю, у вас столько всего, что просто пропадет. Вы же все равно не успеваете готовить, вечно на работе.

А у меня как раз холодильник пустоват. Я вчера выбросила все старое, решила навести порядок». Алина прислонилась к дверному косяку.

«Хотелось сказать, что мясо в морозилке не пропадет, потому что для этого морозилка и существует. Что она сама планировала в выходные приготовить рагу и заморозить полуфабрикаты на неделю вперед. Что холодильник Свекрови пустоват не потому, что она выбросила старое, а потому что каждое воскресенье увозит отсюда по три набитых сумки».

Но Алина промолчала. Просто сняла куртку, повесила на крючок и прошла в спальню. «Кирюша, возьми еще вон те сосиски», — донеслось из кухни, — «и масло сливочное.

У меня закончилось, а в магазине такое дорогое, что просто ужас». Алина легла на кровать, не раздеваясь, закрыла глаза. Сквозь тонкую стену были слышны все звуки.

Шорох пакетов, звяканье банок, скрип дверцы холодильника. Она попыталась представить, что находится где-то далеко, на море, например, или в тихом номере гостиницы, где никого нет. Не получилось.

Перед глазами все равно стояла картина. Зинаида Ильинична в своем бессменном темно-синем спортивном костюме с короткой химической завивкой, методично загружающая в сумки их продукты. А рядом Кирилл, который покорно подает ей все, что она укажет.

Три года назад Алина была уверена, что выходит замуж за совсем другого человека. Они познакомились на корпоративе в санатории, куда больница отправила медперсонал на выходные. Кирилл приехал туда же с друзьями, работал инженером на заводе, говорил спокойно и обстоятельно, умел слушать.

Когда она рассказывала о работе, а Алине всегда нравилось говорить о медицине, о том, как устроено человеческое тело, как важна каждая мелочь в операции, он не перебивал, не смотрел в телефон, не зевал, задавал вопросы, настоящие, не из вежливости. Это подкупило. После многих лет, когда мужчины либо пугались ее профессии, либо начинали задавать дурацкие вопросы, вроде «А ты что, прям режешь людей?», Кирилл казался глотком свежего воздуха.

Он провожал ее до номера, попросил телефон, написал на следующий день, потом пригласил в кино, потом на ужин, через два месяца сказал, что хочет познакомить с мамой. Алина согласилась, хотя внутри что-то йокнуло. Она знала по опыту подруг, что мать взрослого сына – это отдельная история, но Кирилл так тепло рассказывал о Зинаиде Ильиничне, что Алина решила, может, ей просто повезет.

Они встретились в кафе на нейтральной территории. Зинаида Ильинична пришла на 10 минут раньше, заняла столик у окна, когда Алина с Кириллом вошли, она сидела с каменным лицом и что-то быстро печатала в телефоне, поздоровалась с ухо, оглядела Алину с ног до головы и первым делом спросила «А ты что, всегда в таких мешковатых вещах ходишь?». Алина тогда была в бежевом свитере оверсайз и джинсах, самая обычная, удобная одежда для выходного дня.

Она растерялась, не нашлась, что ответить. Кирилл засмеялся натянуто и сказал «Мам, ну что ты, она хорошо выглядит. Я же не говорю, что плохо».

Зинаида Ильинична пожала плечами. «Просто спрашиваю, мне вот интересно, как девушка следит за собой. В мое время мы всегда старались выглядеть при параде, даже в магазин не выйдешь без укладки и хороших туфель».

Дальше был странный обед, во время которого свекровь задавала вопросы, словно на собеседовании. «Сколько получает? Своя квартира есть? Родители живы? Чем занимаются? Почему в 30 до сих пор не замужем?» Алина отвечала, чувствуя, как внутри все холодеет. Кирилл молчал, ел салат и изредка вставлял ничего не значащие фразы вроде «Мам, не дави на нее».

Но не защищал, просто не дал разговору скатиться в совсем уж открытое хамство. И это тогда показалось Алине достаточным. После свадьбы, скромной, без лишнего шума, они сняли квартиру в спальном районе.

Двушка на пятом этаже панельного дома, ремонт простенький, мебель старая, зато близко к больнице и до завода Кирилла ехать недалеко. Алина решила, что они обустроятся постепенно. Купят что-то новое, поменяют обои, сделают из этого жилья дом.

Она получала хорошо – 100 тысяч после вычета налогов. Кирилл зарабатывал 20, но ему этого хватало, он не был расточительным. Алина предложила завести общую карту, куда они будут скидывать деньги на хозяйство, а остальное оставлять себе.

Кирилл согласился, но как-то неуверенно. А потом сказал «Слушай, может ты будешь переводить всю зарплату? Мне как-то неловко, что ты зарабатываешь больше. Давай я тоже буду отдавать все, и мы вместе решать, на что тратить».

Алина тогда подумала, что это честно, что они семья, и нечего делить, кто сколько приносит. Она перевела на общую карту первую зарплату целиком. Кирилл поцеловал ее, сказал спасибо, пообещал, что они теперь все распланируют и будут жить с умом.

Вечером того же дня пришло сообщение от Зинаиды Ильиничны. «Кирюша, мне нужен новый телевизор, старый совсем сдох. Помоги, пожалуйста, ты же знаешь, у меня пенсия маленькая».

Кирилл посмотрел на Алину виноватыми глазами. «Но ты же не против?» «Мама, правда, давно просила, я обещал помочь». Алина пожала плечами.

Телевизор стоил 35 тысяч, они могли себе это позволить. Она сказала хорошо, и Кирилл сразу перевел деньги матери. Потом был холодильник, потом новый диван, потому что старый просто разваливается, сидеть невозможно.

Потом машина. Алина все ждала, когда это закончится, но с каждым месяцем запросы становились все смелее, а Кирилл никогда не отказывал. Из кухни донеслось.

«Кирюша, у тебя там сыр есть, вон тот дорогой, в синей упаковке. Возьми мне кусочек». Алина открыла глаза, посмотрела в потолок.

Сыр стоил 400 за 300 граммов. Она купила его вчера специально, хотела сделать запеканку. Теперь половина упаковки уедет к Зинаиде Ильиничне.

Вместе с мясом, маслом, сосисками и всем остальным. Алина встала, подошла к окну. Внизу у подъезда стояла старенькая синяя калина.

Та самая, что два года назад Кирилл переоформил на мать. Мол, ей неудобно на автобусах ездить, а машина у них все равно одна. Алина на работу на такси добирается или на метро, так что какая разница? Разница была в том, что машину они покупали на общие, то есть в основном Алинины деньги.

Но она промолчала тогда. Не хотела портить атмосферу, казаться жадной, скандальной. Дверь в спальню приоткрылась, на пороге появился Кирилл.

Волосы растрепаны, на щеке красное пятно. Видимо, чесал от смущения. «Ты чего лежишь? Пойдем чай попьем.

Мама сейчас уедет». Я устала. Алина не повернулась к нему.

Ночная смена была тяжелая. «Ну хоть на минутку выйди, а то неудобно как-то. Мама обидится».

Алина обернулась. Посмотрела на мужа, на его виноватое лицо, на то, как он переминается с ноги на ногу в дверях. «Кирилл, а можно мы как-нибудь поговорим?» «Ну, о том, как часто твоя мама берет у нас продукты».

«А что такого?» Он нахмурился. «Она же не чужая, и вообще ей тяжело, пенсия маленькая, цены растут. Мы же можем помочь».

«Мы помогаем каждую неделю, полный холодильник увозит». «Ну и что?» Кирилл повысил голос. «У нас что, денег нет, что ли? Ты же хорошо зарабатываешь, или тебе жалко?» Алина сжала губы.

Не хотелось ссориться. Не хотелось, чтобы он смотрел на нее, как на жадную стерву, которая считает каждую копейку. Она покачала головой.

«Нет, мне не жалко. Просто я устала, хочу поспать». «Ну вот и хорошо».

Кирилл облегченно выдохнул. «Тогда отдыхай. Я сейчас маму провожу и тоже приду».

Он закрыл дверь, и Алина снова осталась одна. Она легла на кровать, натянула на себя плед и закрыла глаза. Сквозь дрем услышала, как свекровь собирается, гремит сумками в прихожей, громко говорит что-то Кириллу.

Потом хлопнула входная дверь. Стало тихо. Алина провалилась в сон.

Проснулась она через два часа от запаха жареного лука. Кирилл готовил на кухне, что-то напивал себе под нос. Алина поднялась, умылась холодной водой, посмотрела на свое отражение в зеркале.

Темные круги под глазами, бледная кожа, волосы растрепались и торчат в разные стороны. Она собрала их в хвост, вышла в коридор. «А, ты проснулась?» Кирилл обернулся, помешивая что-то на сковороде.

«Я тут яичницу делаю. Хочешь?» «Хочу». Алина села за стол, посмотрела на холодильник.

Дверца была приоткрыта, внутри зияла пустота. Осталось несколько йогуртов, пакет молока, овощи в ящике. Мясо, сыр, масло, сосиски, колбаса.

Все исчезло. Алина потерла переносицу. «Кирилл, а у нас хоть что-то осталось на ужин? Ну, есть же яйца, лук, хлеб.

Нормально? Завтра в магазин сходим. Я завтра на смену в шесть утра. Ну, тогда я схожу».

Он пожал плечами, выложил яичницу на тарелки, поставил перед ней одну. «Не переживай, я все куплю». Алина съела завтрак молча.

Яичница была пересоленной, но она не стала говорить. Потом помыла посуду, хотя Кирилл сказал, что сам потом помоет. Она не верила.

Опыт показывал, что если она не помоет сейчас, тарелки простоят в раковине до вечера, а то и до завтра. Вытерла руки полотенцем, прошла в комнату, достала телефон. Открыла банковское приложение, посмотрела на общий счет.

80 тысяч она перевела пять дней назад. Сейчас там оставалось 12. Значит, за пять дней ушло 68 тысяч.

Алина полистала историю операции. Телевизор для свекрови – 35 тысяч. Продукты – 22.

Еще продукты – 8. Одежда для Кирилла – 2. Оплата кредита за ремонт в квартире матери – 25.

Бензин – 4. Перевод Зинаиде Ильиничне с комментарием на хозяйство – 20 тысяч. Алина медленно выдохнула. Закрыла приложение, положила телефон на тумбочку, села на край кровати, обхватила себя руками.

Внутри все сжалось в тугой узел. Она работала, резала людей, спасала жизни. Стояла по 12 часов в операционной, приезжала домой без сил, а деньги утекали в чужие руки.

В руки женщины, которая смотрела на нее с плохо скрытым презрением и при этом считала, что имеет право на все, что есть в этом доме. И Кирилл не видел в этом ничего странного. Для него это было нормой.

Мама попросила, значит, надо дать. Мама сказала, значит, правильно. Алина вспомнила их первые месяцы вместе, когда он говорил, что они команда, что они будут строить общее будущее.

Теперь это будущее выглядело так. Она вкалывает, а он и его мать тратит. И она даже не может возмутиться, потому что тогда станет той самой стервой, жадной и бессердечной.

Кирилл заглянул в комнату. «Ты чего сидишь? Пойдем фильм какой-нибудь посмотрим, отдохнем». «Давай».

Алина кивнула, встала. Они смотрели, какую-то комедию. Кирилл смеялся.

Она сидела рядом и думала о своем, о том, что когда-то давно, до больницы, до ординатуры, до всех этих бесконечных дежурств она мечтала о семье, о доме, где будет тепло и уютно, где она сможет прийти после работы и просто быть собой. Ни врачом, ни дочерью, ни кем-то еще, просто собой. Но дом, в который она приходила теперь, не был таким.

Здесь ее никто не ждал, здесь ее воспринимали как источник дохода, удобный, безотказный, молчаливый. На экране герои целовались под музыку, титры поползли вверх. Кирилл потянулся, зевнул.

Нормальное кино, легкое такое, позитивное. Алина встала, собрала со столика пустые чашки, понесла на кухню. Она мыла посуду и смотрела в окно на темный двор, на желтые квадраты окон в соседних домах.

Интересно, думала она, сколько там за этими окнами таких же, как она, женщин, которые устали, но молчат, которые терпят, потому что боятся показаться плохими, которые отдают последнее, лишь бы не ссориться. И вдруг ей стало страшно, страшно от того, что она может прожить так еще десять, двадцать, тридцать лет, что ничего не изменится, пока она сама не решится что-то изменить. Кирилл лег спать пораньше, сказал, что завтра рано вставать.

Алина осталась на кухне, заварила себе ромашковый чай, села у окна. В телефоне пришло сообщение от Свекрови. «Кирюша, спасибо за помощь, ты у меня золотой, а Алину попроси все-таки одеваться поприличнее, а то как-то не солидно для врача выглядит.

Целую». Алина прочитала, поставила чашку на стол, руки дрожали. Она глубоко вдохнула, выдохнула, потом открыла браузер в телефоне, набрала в поисковике, как открыть счет в другом банке.

Прочитала несколько статей, закрыла. Рано, еще рано. Надо подумать, надо все взвесить.

Она допила чай, помыла чашку, легла рядом с Кириллом. Он спал, похрапывая. Алина лежала с открытыми глазами до самого утра.

Полгода назад Зинаида Ильинична приехала в среду. Обычно она заявлялась по воскресеньям, но в тот раз позвонила Кириллу утром и сказала, что ей срочно нужно переночевать. В квартире, по ее словам, отключили отопление из-за аварии на теплосети.

Жить невозможно, холод страшный. Она уже простыла. Кирилл даже не спросил у Алины, просто сказал за завтраком.

«Мама сегодня приедет, переночует. Ты же не против?». Алина как раз намазывала масло на хлеб.

Нож застыл в воздухе. Надолго? Ну, пока батареи не включат. Там, говорят, дня три-четыре, может, неделю.

Хорошо. Алина положила нож, встала из-за стола. Да есть не успела, но аппетит пропал.

Я на работу. Кирилл что-то сказал ей вслед, но она не расслышала. В голове стучало одно.

Три дня. Неделя максимум. Можно потерпеть.

Это не навсегда. Зинаида Ильинична приехала вечером с двумя огромными чемоданами и тремя сумками. Кирилл встретил ее у подъезда, помог занести вещи.

Алина вернулась с работы в девятом часу, увидела в прихожей гору багажа и почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Это было слишком много вещей на три дня. А, Алиночка, ты пришла? Зинаида Ильинична вышла из гостиной, вытирая руки полотенцем.

Я тут уже все устроила, не беспокойся. Кирюша постелил мне на диване, принес подушки. Правда, подушки у вас какие-то плоские.

Я привезла свою. И одеяло тоже свое. У вас слишком легкое.

Алина прошла в гостиную. Комната была не узнать. Диван завален вещами, на столе разложены косметика, лекарства, журналы.

В углу стояли чемоданы. Из одного торчал край пухового одеяла. На подоконнике комнатные цветы в горшках.

Вы цветы привезли? Алина обернулась к свекрови. Ну да, а что им там, в холодной квартире, делать? Замерзнут же. Я их сюда на время пристроила.

Ничего ведь? Конечно. Алина кивнула, хотя хотелось сказать совсем другое. Ужинали втроем…