Смена ролей: как неожиданное богатство невестки изменило отношение строгой свекрови

Ну что, девчонки, по кусочку и по домам, спросила главбух Танечка, когда на центральном столе корпоратива был торжественно установлен и разрезан торт, и официанты начали разносить порции по столикам. Я-то точно скоро стартую.

Я обещала свекрови, что к десяти вечера буду дома. Не хочется опаздывать. Она и так меня постоянно вручает, сидит с детьми, когда я с работы задерживаюсь, а Слава в командировках.

Ни разу не отказала. Не лень ей через весь город ехать. Не знаю, что бы я без нее делала, как бы совмещала и детей, и работу.

— Она тебе еще не намекала, что ваша со Славиком семья только на ней держится, и вы всем на свете ей обязаны? — со чрезнающей улыбкой спросила экономист Люба. — Любаш, ну какие намеки, мы уже 12 лет со Славой живем, дети в школу ходят. Ну не будет ни одна свекровь прикидываться ангелочкам 12 лет.

Ради чего? Моя Светлана Павловна действительно человек такой. И интересно с внуками, а им с ней. Она как на пенсию вышла, и по экскурсиям ездит, и танцем учится, и керамику расписывает, и чувство юмора у нее потрясное.

Когда Дашке с Артемом рассказывает что-то, я сама всегда хохочу. Позитивный человек моя свекровь, девочки. Я говорю, Светлана Павловна, как же мне с вами повезло, а она мне отвечает, это мне с вами со всеми повезло, ребята.

Ну ладно, девчушки, хорошо посидели. Спасибо вам всем за все. Всех люблю, целую, побежала я. Потанцуйте еще и за меня тоже.

Танечка сама у нас позитивная, потому и людей таких притягивает, произнесла в спину главбуху ее зам Марина. Да ты в любую тему притянешь свою энергетику и эзотерику, отмахнулась экономист Люба. На самом деле чушь собачья.

Знаю кучу хороших людей, которые только всяких паразитов к себе притягивают. Вот только не надо мне говорить, что это карма такая за прошлые жизни. На самом деле все объясняется без мистики.

В нашей Танечке Славик прилично зарабатывает, семью обеспечивает и маме подкидывает денег. Она у него ни дня на пенсии не работала, а живет, чтоб я так жила. И театры ей, и экскурсии, и отдых на море.

Еще бы ей с внуками отказываться сидеть, если иногда попросят. Тем более, как просит наша деликатная Танечка, у которой все хорошие и зарплата тоже главбушная, неплохая. Так что Светлана Павловна женщина-то не глупая.

Ее сын с невесткой и содержит. Она и играет по их правилам. Тем более, что и условия-то люксовые.

К внукам и от внуков за Танечкин счет домой на такси. Так бы и я через весь город поездила. Все давно привыкли, что Люба умеет развеять самое веселое и беззаботное настроение.

Ей наплевать, корпоратив это, совещание или даже прием в Букингемском дворце. Не то, чтобы она была особенно злобная. Она просто искренне не понимала, как можно веселиться, если жизнь полна подстерегающих повсюду проблем.

Людей, которые стараются во всем видеть хорошее, Люба считала слабаками. Им страшно признаться, как все плохо. Вот и выдумывают плюсы в своем положении.

Марина и бухгалтер по зарплате Вика воспринимали Любины монологи, как дождь и клиграт, стихия, что поделаешь. Но сегодня Вике почему-то не хотелось ждать, пока стихия утихнет. Любаша-то не думала, что все еще проще, перебила коллегу Вика.

Это как? – насторожилась Люба, привыкшая, что в истинном свете видеть жизнь в этом коллективе только она. Да так. Славик любит маму.

Танечка и Свекровь уважают друг друга. Свекровь действительно очень любит внуков. Что, не бывает так, что ли? – Викусь, но ты взрослая девушка, – снисходительно протянула Люба.

– И с такой Свекровью, как у тебя, ты все еще веришь в идеальную семью? – Люба! – Марина выразительно приподняла брови. Она хоть и верила в силу доброй энергетики, но смиренной овечкой не была. На место любого обидчика могла поставить мгновенно и не боясь испортить себе карму.

– Ой, пойду потанцую, – покошачья потянулась Люба. – Приглашу Пашу, админа. Мне бы домашний ноутбук починить надо.

И удалилась беспечной походкой. – Да не обращай ты внимания на этого скунса, – сразу посоветовала Вики Марина. – На какого скунса? На Свекровь? – И на нее тоже, – Марина тихонько рассмеялась.

– Вообще-то я нашу добрую Любашеньку имела в виду. У самой ничего в жизни не складывается и переносит на всех свой негатив, как вирус, со Свекровью, что совсем критично стало. – Ай, Мариш, вот каждый раз думаю, все, последняя капля.

Буду просить Вову, чтоб встречался со своей мамой, где им нравится, только не у нас дома. Я уже еле сдерживаюсь и с кожи вон лезу, чтобы оставаться просто вежливой с ней, хотя я считаю, что вежливость должна быть взаимной. Теперь Нина Игоревна потребовала у Вовы ключи от нашей квартиры и приходит, когда и захочется, без звонка.

Пыль пальцем проверяет, посуду рассматривает и скребет, чисто ли помыто. Я еще поняла бы, если бы без меня. Нет, именно при мне, демонстративно.

И не стесняется высказывать свое мнение вслух. А по мнению Нины Игоревны, у нас дома полная антисанитария. – А Вова при этих ужасах где находится? – вздохнула Марина.

– Да здесь же. Ужинает или за компьютером играет. Делает вид, что эти милые женские разговоры его не касаются.

Пожала плечами Вика. – А ты с ним говорила? А то он, может, просто не догадывается, что ты переживаешь. Он так к своей маман привык, слушает ее в полуха.

Мужчины вообще недогадливые, им надо все прямо говорить. – Мариш, скажи мне еще, как наша Люба, ты же взрослая девушка? – грустно улыбнулась Вика. – Конечно, я с Вовкой говорила.

Спросила у него, вот, если бы я сделала себе вторые ключи от квартиры его мамы и заявлялась к ней внезапно, проверяла, как хозяйство ведется, как бы это выглядело. – Доходчивый пример, – одобрила Марина. – И как он отреагировал? – Сначала завис, а потом заявил, что я же молодая и у меня все хорошо, и я должна быть умнее и понимать, что это причуды пожилой одинокой женщины.

Ее надо пожалеть и смотреть на все сквозь пальцы. Вот и поговорили. – Викуш, а можно нескромный вопрос? – Валяй, имеешь право, я тебе праздник дня рождения нашей компании своим нытьем испортила.

– Ой, перестань, не присваивай себе заслуги нашей Любашке. – Я вот что подумала. Может, твоя свекровь помогает Вове ипотеку за вашу квартиру выплачивать, поэтому и считает, что квартира, как бы и ее тоже, и она может там распоряжаться? – Нет, точно не помогает, – уверенно мотнула головой Вика.

Нина Игоревна постоянно подчеркивает, что ей еле-еле денег хватает от зарплаты до зарплаты, и Вова ей периодически подкидывает понемножку. – За ипотеку мы с ним вместе платим пополам, так удобнее. – А у вас долевая собственность, без свекрови? – Ну и хорошо.

– Да нет, не совсем, – смущенно замялась Вика. – То есть совсем нет? Квартира на одного Вову оформлена. – Тоже маме уступил.

Когда еще на съемной квартире обсуждали этот вопрос, свекровь прибежала, заперлась с ним в комнате и истерику устроила. Зачем запиралась, непонятно, каждое слово я слышала. Нина Игоревна причитала.

– Да вот, ты будешь напрягаться выплачивать, а потом это у тебя пол квартиры оттяпает. Я же насквозь вижу таких, как это. Разумеется, это было в мой адрес.

Даже по имени я называться недостойно. Причитала, что с ней случится сердечный приступ, что сын дождется ее смерти, если сделает такую глупость, что возьмет меня в долю. В общем, проще было ей уступить, чем что-то доказывать.

– А у тебя права голоса в вашей паре разве нет? Тебя он хотя бы выслушал? – осторожно спросила Марина. – Мне жалко его стало, – призналась Вика. – Мать его изводит, еще и я буду.

Он сказал, что это чисто юридическая формальность. Для мамы. А так для него эта квартира такая же моя, как и его.

– И поэтому вы пополам за нее платите, – задумчиво закончила фразу Марина. – Викуш, мне очень хочется, чтобы у вас все наладилось. Но нужно действительно как-то до твоего Вова достучаться, что ты тоже живой человек и не можешь постоянно терпеть незаслуженные обиды.

– Надо, – согласилась Вика. – Не знаю пока только как. Спасибо тебе, Мариша, что выслушала.

Повеселились называется. – Да ну тебя, – добродушно похлопала ее по плечику Марина. – Мы же живые люди.

Не можем же мы веселиться по свистку. Иногда находит настроение дела наши девчачьи обсудить. А если в это время корпоратив, так это не наши проблемы.

– Что это вы тут хихикаете? – спросила подошедшая Люба. – Ой, все, я договорилась с Пашей, что ноутбук в понедельник на работу принесу, он посмотрит. Так что поскакала я домой, мне еще с собакой гулять.

Ты бы тоже собиралась, Викуся? Вдруг свекровушка нагрянет с ревизией, а тебя нет. – Сегодня не нагрянет, – победно улыбнулась Вика. Вова в командировке, а без него она не приходит.

– Я не была бы так уверена, – возразила Люба. – Но дело твое. Пока-пока.

Вика действительно была уверена в том, что говорила. Ревизия без Вовы для Нины Игоревны теряла всякий смысл. Кому демонстрировать безрукость, лень и бестолковость его жены? Хорошо, что Вова всегда оповещал маму, что уезжает в командировку.

Можно остаться на корпоративе еще на часок. Она так давно не танцевала. Хотя бы потанцует немножко в новом малиновом платье, которое подарила мама.

Люба накаркала, или звезды в гороскопе так сошлись, но дома, беспечно отдохнувшую Вику, поджидала свекровь. Нина Игоревна вышла из кухни в прихожую, скрестила на груди руки и произнесла. – Так.

– Добрый вечер, Нина Игоревна, – невозмутимо вежливо поздоровалась Вика, снимая плащ. – Вова вам забыл сообщить, что уезжает в командировку? – Не забыл, поэтому и решила прийти проверить, как ты тут без него, – многозначительно ухмыльнулась свекровь. – И вижу, что не зря.

Явилась почти в одиннадцать, одета, как самцов на бульваре цеплять. У Вики готовы были сорваться с языка язвительные слова, но она сдержалась. – Вова в курсе, что у меня корпоратив сегодня? День рождения, компания? Я ему и по дороге сейчас звонила, что всё у меня хорошо, еду домой.

– Может, Вова тебе и доверяет по наивности, а вот от меня ты этого не дождёшься? – Я и не жду, – машинально и равнодушно ответила Вика. – У вас всё в порядке? Помощь не нужна? Тогда извините, Нина Игоревна, я просто хочу принять душ и отдохнуть. – Ишь, как она заговорила, – повысил отон свекровь.

– Хозяйкой себя здесь считаешь? Зря ты так. С квартирой ничего у тебя не вышло, но ты упрямая, цепкая, всё ещё надеешься что-то урвать? – Что урвать? – устала, удивилась Вика. – Мы с Вовой вместе зарабатываем.

Моя зарплата ненамного ниже, чем у него, и на ипотеку скидываемся пополам. Свекровь с неприязненной усмешкой смерила Вику взглядом с головы до пят, будто оценивая её стоимость. И Вика вдруг неожиданно для себя твёрдо произнесла.

– И прежде всего, Нина Игоревна, это наш бюджет и наша жизнь. Если я из вежливости отвечаю на ваши бестактные вопросы, это не значит, что я должна перед вами отчитываться. Если у нас не получилось подружиться, давайте относиться друг к другу хотя бы с чуточкой уважения.

Я просто хочу спокойно и счастливо жить со своим мужем. Вы что, не верите, что вашего Вовку можно просто так любить? – Думаешь, умная? – рассверепела Свекровь. – Постеснялась бы умничать без копейки за душой.

Мать с младшей сестрой и бабкой в однушке ютятся. За всю жизнь ни на что приличное не заработали. Даже дачи шесть соток и то нет.

Зато у доченьки гонора на целый гектар с коттеджем. Да ты моему сыну всю жизнь испортила. Нашла дурачка порядочного и женила на себе своими уловками.

У него такая девушка была, с машиной, со своим жильем, и он женился бы на ней со временем, если бы ты не подвернулась. – Вы бредите, Нина Игоревна? – спросила Вика, стараясь скрыть дрожь в голосе. Она ни за что не заплачет перед Свекровью.

– Я обещаю тебе, я сделаю все, чтобы от тебя избавиться, хамка, дрянь! – внезапно охрипшим голосом объявила Свекровь. – Я своего все равно добьюсь. – Добивайтесь, – спокойно кивнула Вика.

– Но ночевать здесь вы сегодня не будете. Езжайте, пожалуйста, домой. – Твой дом здесь будет недолго, – пообещала Нина Игоревна и направилась к выходу.

Вика после ухода Свекрови долго сидела, прислонясь спиной к входной двери. Сначала плакала, потом пыталась размышлять, но мысли путались, хотелось позвонить Вове, попросить его сделать хоть что-нибудь. Но уже так поздно.

Вова наверняка спит где-нибудь в гостинице. Да и не телефонный это разговор. Утром Вова сам разбудил ее звонком.

Начал угрюмо упрекать без предисловий. – Вика, ну что ты как глупый и вредный ребенок без меня? Мама звонит, рыдает без остановки, таблетки от давления пьет. Мне кажется, тебе вообще плевать, что у меня ответственная командировка, что мне совсем не вовремя ваши бабские дрязги.

– Вова, ты почти пять лет со мной живешь, – миролюбиво напомнила Вика. – И ты умный и наблюдательный, иначе тебя бы и в ответственные командировки не отправляли. Ты прекрасно знаешь, что бабские дрязги из нас двоих люблю не я, мне вообще скучно ссориться.

– И тем не менее, могла бы промолчать. Для тебя это ерунда, а мама будет свою обиду два месяца мусировать. – Володечка, ну ты же сам понимаешь, что дело не во мне.

Ну признайся уже себе самому честно. Если даже я буду идеальной, твоя мама найдет во мне недостатки. Просто ей так хочется, чтобы мы с тобой разбежались, что она ради этой цели и горы готова свернуть.

– Вика, ну ты сейчас тоже не хуже мамы со своими детскими выдумками. Ничего подобного она не хочет, она мне желает только хорошего. И я ей сказал, что ты перед ней извинишься.

– За что? – выпалила Вика, начав терять терпение. – Вот если бы я ее поджидала с работы в ее собственной квартире, чтобы испортить ей настроение, мне было бы за что извиняться, а сейчас не за что. Прости, Вова, но не надо было обещать за меня.

– Мне уже скоро домой приезжать не захочется из-за ваших тупых претензий друг к другу, раздраженно заявил муж. И в трубке тут же зазвучали короткие гудки. Перезванивать Вика не стала, пусть немного успокоится и сам поймет, что не прав.

Все пять лет семейной жизни Вика надеялась, что свекрови скоро надоест вражда, что она смирится с выбором сына, успокоится, переключится на что-нибудь более увлекательное. В жизни же есть масса вещей поинтересней, чем придирки к невестке. Но Викина мама Люда не разделяла ее оптимизма.

Она была от природы женщина впечатлительная и все никак не могла забыть неожиданный визит Нины Игоревны, с которым та заявилась, когда сын сообщил ей, что женится на Вике. Людмила в тот день проводила маму в санаторий и удобно устроилась на диванчике рядом с младшей дочкой, пятнадцатилетней Варей. Они договорились пересмотреть «Властелина колец», попутно поедая свою любимую желтую черешню.

Настроение у обеих было чудесное. Вика, старшая дочь и сестренка, только что сообщила, что ее парень Вова сделал ей предложение, и она сказала «да». Еще бы она сказала что-то другое.

Мама и Варя переживали за Вику весь год с того самого дня, когда ее угораздило познакомиться с этим синеглазым блондином, в которого она так неосторожно сразу позволила себе влюбиться. «Наша Вика слишком серьезно относится к таким вещам, ей вообще влюбляться противопоказано», — раздумывала вслух рассудительная Варя. «Ага», — просто соглашалась мама, которая опасалась даже озвучивать свои тревоги.

Вот вдруг выяснилось, что этот Вова, от которого они весь год ожидали какой-нибудь пакости, тоже относится к их Вике серьезно. Теперь можно и любимое кино посмотреть. Пусть эти счастливчики по паркам разгуливают.

И вот Людмила с Варей устроились у экрана, но тут же раздался требовательный звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Никого не ждем, — пожала плечами Людмила и пошла открывать. На пороге стояла крупная женщина с подозрительным цепким взглядом, сразу пытающимся проникнуть в глубь прихожей.

— Здравствуйте! Вы к кому? — приветливо, но с некоторым недоумением спросила Людмила. — А вы не догадываетесь? — вопросом на вопрос ответила незнакомка, натягивая на лицо слащавую улыбку. — Нет, — тихо рассмеялась Людмила, — мы не знакомы.

— Ну что ж, придется познакомиться, — многозначительно вздохнула мадам. — Я Нина Игоревна, мать Владимира, если вам известно, кто это. Сын мне сегодня сообщил, что собирается на вашей дочери жениться.

Вот решила узнать сразу, что за семья. — Я Людмила, Викина мама, — представилась Людмила, не выдавая удивления и решив не расспрашивать, как эта мадам узнала их адрес. — Очень приятно, будем знакомы.

Людмила, а по отчеству, — строго вопросила будущая сватья, неодобрительно оглядывая стройную, как девочка, Людмилу, одетую в белую майку с глубоким вырезом и обнимающимися рыжими котами и в коротенькие шорты. — Меня никто не зовет по отчеству, — легкомысленно улыбнулась Людмила, но в паспорте я Константиновна. — А меня зовут Варвара Леонидовна, — невозмутимо вступила в разговор Варя, успевшая неслышно появиться за маминой спиной.

— Это Викина сестра, моя младшая дочка, — уточнила Людмила, весело переглядываясь с дочкой. — Проходите, вот тапочки, сейчас к чаю чего-нибудь соображу. — Я чужую обувь не надеваю, это недиенично, — объявила Нина Игоревна, покосившись на тапочки, как на средоточие микробов и вирусов, и не забывая привередливым взглядом оценивать квартиру, куда только что вошла.

— Как желаете, у нас тепло, — махнула рукой совершенно необиженная Людмила. — Ох, у вас кошкой пахнет, — повела презрительно вздернутым носом Нина Игоревна. — Ага, у нас кот, — радостно подтвердила Варя.

— Вот он, Фома Кузьмич, вот его мы зовем по отчеству. — Странно так называть кота, — усмехнулась Гостя. — Почему? — слегка удивилась Варя.

— Мы точно знаем, что это сын старого бабушкиного кота Кузьмы. У нас кошачья династия, все серьезно. — Понятно, — снисходительно отозвалась Гостя, смерев Фому Кузьмича обрезгливым взглядом, и вплыла в кухню, сразу заняв собой половину ее площади.

— Ох, Людмила Константиновна, какая маленькая квартирка у вас, — покачала она головою, пытаясь уместиться на табуретке между холодильником и обеденным столом. — Мря, — ответил на это Фома Кузьмич, обычно отличающийся вдумчивой молчаливостью. Гостя вздрогнула и поджала тонкие губы, перехватив смеющийся взгляд Вари.

Людмила поставила на стол перед ней чай и плетеную вазочку с сухариками. — Извините, что больше угощать нечем. Мы никого не ждали.

Если бы ребята предупредили, что вы знакомиться придете, я бы и салатик, и горячее придумала. — Ой, поесть я и дома могу, — отмахнулась Нина Игоревна. — Тем более что вот у меня всегда на всякий случай и выпечка разная водится, и шоколадные конфетки, и сухофрукты.

Вдруг кто-то заглянет внезапно. — У нас нет, мы просто не любительницы сладкого, — развела руками Людмила, не желая обижаться на намеки невежливой гости. Она тоже плеснула себе чаю и уселась напротив Нины Игоревны.

Варя, которой обычно не интересовали мамины гости, решила на этот раз поработать группой поддержки и даже не думала уходить в комнату, а тоже уселась на стул у окна. — Для меня было неожиданностью, что Вова решил жениться, — начала Нина Игоревна. — Я считаю, очень рано.

Еще и квартиру снимать собираются, а это серьезная сумма с его зарплаты. Ваша дочь не беременна? — Насколько я знаю, нет. Людмила старалась сдержать раздражение и не замечать, что гости говорит тонном следователя на допросе.

— Ой, молодежь часто скрывает такие вещи, — недоверчиво ответила Нина Игоревна. — У нас с девчонками доверительные отношения, да, Варь? — Да, мамусечка, — тут же довольно отозвалась Варя. — И я тоже не беременна.

Они обе рассмеялись, а гостя так поджала губы, словно услышала что-то оскорбительное. — Ну ладно, хотя бы ребенка не додумались сразу завести, ума хватило, — нарушила Нина Игоревна, воцарившаяся вдруг молчание. — У меня богатств нет, я помогать финансово молодой семье не готова.

Похоже, что и вам тоже не с чего. И на свадьбу деньгами не помогу, у меня нет сбережений. — Они взрослые ребята, с работой, и я уверена, что сами справятся, — сказала на это Людмила.

— Ой, хотелось бы в это верить, — хмыкнула Нина Игоревна. — А то сидят до собственной пенсии на родительской шее. У нас на работе таких историй масса, я уж наслушалась.

Нет, со мной так не выйдет. — У меня самостоятельные девчонки, — почти оборвала ее Людмила все еще приветливым тоном. — Да, кто без отца вырос, чаще бывают самостоятельными, — милостиво согласилась Нина Игоревна.

— Мне Володя говорил, что вы не замужем. — Мне Вика сказала, что и вы тоже, — улыбнулась Людмила. — Да, подлец оказался Володин отец, — решила поделиться Нина Игоревна.

Ей до сих пор, через много лет, было приятно выставлять бывшего мужа в самом дурном свете. — Вова только в первый класс пошел, а этот предатель присмотрел себе на работе молодую инженершу и бросил нас. Хватило наглости прямо объявить, что, мол, полюбил другую и уходит к ней.

Квартиру, правда, оставил нам, с рюкзачком ушел. Я ему сразу пообещала, что обдеру его до нитки за его подлость, а я свое слово держу. Уж не знаю, что там у него за мадама, возможно, никому больше не нужная, раз это сокровище с одним рюкзачком подобрала.

Алименты, правда, платил, как положено, хотя у него и там скоро сын родился. Ну и ладно, с паршевой овцы хоть шерсти клок. Обычная история, наверное, и у вас такая же.

— Нет, у меня другая, — беспечно махнула рукой Людмила. — Мне замечательные мужчины встречались, приятно вспомнить. Нина Игоревна уставилась на будущую сватью с нескрываемым недоумением и решила сменить тему.

Теперь она подробно вещала о том, как привык ее Вова к заботе, чистоте и порядку, не забывая привередливо выискивать в вазочке сухарики, где было побольше изюма. Людмила и Варя еле сумели скрыть свою радость, когда гостья наконец-то засобиралась домой. — Мря! — заявил ей в спину Фома Кузьмич.

— Что это было, Фома Кузьмич? — обратилась к нему за разъяснениями Людмила. — Это же жуткая женщина! Бедная наша Викуша! Хорошо хоть не придется жить под одной крышей со свекровью. — Да уж, вот дракониха! — почти восхищенно подхватила Варя.

Я уверен, ее бывший муж до сих пор счастлив, что сумел от нее избавиться и остаться в живых. — Давай, Вике, о своих впечатлениях говорить не будем, — попросила Варю мама. Ну или мягко, так скажем, гладенько.

Что ее расстраивать заранее? Она так любит своего Вову, что из-за вредной свекрови уж точно выходить за него не передумает. Человечество бы вымерло, если бы девчонки отказывались от замужества из-за характера свекрови. Замуж надо идти и с верой в лучшее.

— А я думала, надо ситуацию реально оценивать, — возразила практичная Варя. — Не знаю, как ты, а я Вику собираюсь предупредить. — Хорошо, может, ты и права, — уступила Людмила.

Только не запугивай сестру, а то я знаю тебя. Людмила говорила и в шутку, и всерьез. Рассудительная, приземленная Варя гордилась привычкой называть вещи своими именами и могла иногда даже сгустить краски в своем стремлении к правде.

— Мне иногда кажется, что я старше не только Викуши, но и тебя, — заявляла маме Варька, глубоко вздыхая. — Вы романтические дурочки обе. — Ах ты, зануда! — смеялась Людмила.

Девочки у нее действительно получились очень разные. Ничего удивительного, они же от разных отцов, мужчин совершенно разного склада. Красавица Вика, дитя любви, как сразу и навсегда окрестила ее бабушка-мама Людмилы.

У девятнадцатилетней Людочки случился серьезный роман с женатым мужчиной. Пришел к ним на работу человек из вышестоящей организации, она взглянула на него и как колокола в небе зазвонили. — Бывает такое, — подтвердила все понимающая мама Галя.

Она сразу увидела, что пытаться вразумить дочку бессмысленно, не тот случай. Переживала, потеряла счет бессонным ночам, просила только об одном — быть осторожней. Возлюбленной Людочке Борис был старше ее на пятнадцать лет.

Уже десять лет как был женат и сразу сказал, что жену бросить не сможет. По его словам, она слабая, болезненная, совершенно беспомощная, просто не созданная жить одна. Он говорил об этом с заботой в голосе, и Людочка, вспоминая разговор после его ухода, плакала и ревновала.

Ей казалось, что Борис все еще любит жену, хотя он клялся, что любит только ее, Людочку. Можно ли любить двоих? Борис был нежным и предупредительным, дарил щедрые подарки, не уставал делать комплименты. После него в сторону мальчишек-равесников даже смотреть не хотелось.

А через год карьера Бориса пошла в гору. Его перевели в Москву и для Людочки опустел мир. Сначала Борис часто звонил, а потом все реже и реже.

Людочка не винила его, понимала, его закрутил водоворот новой жизни в совершенно другом, вешенном столичном ритме. А еще она вскоре поняла, что беременна, и решила ему ничего не говорить. — Может, все-таки надо рассказать, — рассуждала вслух мама Галя, которая сама не могла решить, как правильно.

— Может, он помочь тебе, захочет ребенка растить? У него же нет в браке детей. — Мам, он как-то однажды сказал, что от отсутствия детей не страдает, мол, у него нет такого уж горячего желания обзаводиться наследниками. — Многие мужчины такие, девочка, — отвечала мама Галя.

А когда ребенок появится, начинают его любить, бывает и так. Может, Людочка и поменяла бы свое решение, но Бориса вдруг перестал звонить, и она посчитала, что это знак. Если он решил ее забыть, она не будет навязываться.

— Может, ты и права. Так сама быстрее его забудешь, — сказала мама. — Да что мы с тобой вдвоем одного ребеночка не поднимем? Когда родилась Вика, сразу стало ясно, что так просто забыть Бориса не получится.

Девчушка получилась вылитой папа. Темненькая, кореглазая, яркая. Бабушка Галя шила ей на праздники в садике в начальной школе костюмы цыганочки, и Вика обожала в них танцевать.

Конечно, сложных моментов в жизни Людмилы хватало. Растить ребенка одной даже при хорошей бабушке бывает тяжеловато. Но Людмила ни разу не пожалела, что случилось так, как случилось.

Правда, о личной жизни она забыла надолго. Не специально, не из принципа, просто так получилось. Сначала все время занимала маленькая дочка Вика, а когда она слегка подросла и можно было подумать о себе, то оказалось вдруг, что ни один мужчина не выдерживает сравнения с Борисом.

Повзрослевшая Людмила прекрасно понимала, что он тоже был не идеален, но продолжала любить издалека даже его недостатки. «Однолюбка ты у меня какая! Надо же с таким характером родиться!» — сокрушалась мама Галя. «Мамусик, я нисколько не страдаю от отсутствия мужчины в жизни», — уверяла маму Людмила, хотя сама понимала, что привирает.

Ей было не очень-то уютно думать, что всю жизнь до самой старости ей суждено прожить без спутника или постоянного друга, на которого можно опереться. И когда Викуша уже училась в восьмом классе, Людмила уступила настойчивым ухаживанием коллеги своего ровесника. Леонид сразу дал ей понять, что намерения у него самые серьезные.

«Лень, зачем тебе это?» — совершенно искренне интересовалась она. «У меня дочка почти взрослая, и мама часто болеть стала. Одни проблемы.

Ты себе вполне можешь найти кого-нибудь помоложе и без детей». «Люсенька, я выбрал тебя. Как коты выбирают себе хозяев», — заявлял на это Леонид.

«Никуда ты от этого не денешься. Придется забирать меня себе». И она решила попробовать.

Тем более, что и мама Галя так считала. «Людочка, ну сколько можно бояться начать сначала? Сколько уж лет прошло. Раз уж человек так зовет тебя замуж, надо идти и не умничать.

Тебе твое самокопание иногда только вредит». И Людочка первый раз в жизни вышла замуж. А через год родила вторую дочку, Варю.

Она не планировала ребенка, но Леня очень просил. Он действительно казался отличным отцом для Вари. Людмила даже боялась, что он чрезмерно избалует дочь.

Так внимателен он был к ее желаниям. Но все чаще стала замечать она и другое. С рождением Вари Леонид стал заметно хуже относиться к Вике, с которой в начале их отношений изо всех сил пытался найти общий язык.

И нет, Люда не придумала это. Мама и пара близких подруг тоже согласились с ней. И с этим было ничего не поделать.

Леонида стала раздражать в чужом ребенке все. Добрая Вика, с которой даже в подростковом возрасте не было особых проблем, только огорчалась, видя незаслуженные отношения отчима, его все более злые и насмешливые придирки. Вика даже учиться стала хуже, а в глубине ее глаз поселилась печаль.

И однажды Людмила решила развестись с Леонидом. Лучшая подружка Катя покрутила пальцем у виска. — Людочка, ты дурочка? Ну ты же и вторую дочь лишишь отца, а он в ней души не чает.

Нормальный же муж у тебя. Ну да, не ангел, не все способны полюбить чужого ребенка. Это жизнь.

— Кать, если бы он так относился к Вике с самого начала, я бы в жизни за него не вышла. Он просто не показывал тогда, насколько он гнилой человек. А сейчас я это увидела.

Ну не любишь ты чужого ребенка, не люби. Но придираться-то зачем? Высмеивать зачем? Нельзя все-таки без любви замуж. Никогда Аленю не любила, вышла за него, потому что надоело быть одиночкой.

Захотелось дать себе шанс быть счастливой. Но не получилось, бывает. Выращу сама и варю, мне не привыкать.

— Смотри сама, — предупреждала Катя. — Вика совсем скоро вырастет, у нее начнется своя жизнь, ей вообще не до тебя будет. Уж поверь мне.

И ты опять останешься одна, не пожалеешь. Развод оказался сложным. Леонид долго не хотел смириться с тем, что от него уходит жена, и даже ребенок ее не держит.

Правда, растить варю он финансово помогал, и помощь выходила за рамки алиментов. Печалило только одно, когда Варя гостила у отца, и сам Леонид и его мать считали нужным говорить ей о Людмиле гадости. Варя со своей фирменной прямотой, приходя домой, выкладывала маме все сказанное папой и бабушкой.

А в один прекрасный день, когда Варе было уже 12 лет, она попросила бабушку прекратить подобные разговоры. Мама Леонида оскорбилась, назвала девочку, похожей на мамашу, хамкой и хабалкой, и больше Варю в гости не приглашали. С тех пор обиженный отец сверх алиментов ничем не помогал, но Людмилу и даже саму Варю все устраивало.

Правда, Людмила еще долго испытывала чувство вины перед Леонидом. А вдруг он так изменился именно потому, что она так и не смогла его полюбить? — Я тебя люблю гораздо больше, чем его, мамусь, — заявила Варя. — Ты, как человек, намного лучше.

Ты ни на кого не наговариваешь. Ну и пусть меня теперь там тоже не любят, как нашу Вику. И не надо мне этих папиных подарков, за которые я должна приспосабливаться и молчать.

Я вообще скоро летом сама работать пойду, листовки раздавать. Обе девчонки у Людмилы выросли замечательные. Вот только Вике не повезло со свекровью.

И это очень обидно. Не заслуживает дочка такого отношения. А Людмила голову ломала, пытаясь придумать, как Вике помочь.

Но так ничего и не придумала. Даже Варя невесело смеялась. — Я вообще вряд ли выйду замуж.

Как подумаю, вдруг мне тоже попадется такая дракониха. Вова все-таки позвонил Вике в субботу к обеду, подтвердил, что в среду вернется домой. В командировке все идет по плану.

И он опять спросил. — Ты с мамой-то помирилась, извинилась перед ней? — Вовка, да я же с ней не ссорилась. Извиняться мне не за что, — спокойно ответила Вика.

— А я был уверен, что ты умнее, — заявил муж и повесил трубку. Больше он не звонил, просто подтвердил сообщением, когда прибывает его поезд в среду. Вика во вторник вечером купила продуктов для семейного ужина и даже приготовила заранее Вовин любимый грибной суп.

Главбух Танечка отпустила ее с работы пораньше, одобрительно нашептав. — Иди-иди, сейчас неотчетный период, без тебя обойдемся. Вернувшись домой, Вика обнаружила там не только мужа, но и свекровь, взявшуюся делать перестановку на кухне.

— Вова, эти шкафчики следует перевесить вот сюда. — Да, и повыше, — загремел в уши голос Нины Игоревны. Едва Вика успела переступить порог.

— Надо же! — заявилась. — С работы ее величество не торопится, — поприветствовала невестку Нина Игоревна. С приездом Вова, — произнесла Вика, обращаясь к мужу.

— Ага, — ответил муж, не взглянув на нее. — Два часа уже здесь копаюсь. Подай мне вон те саморезы в баночке на столе.

— Мы с тобой не собирались заниматься ремонтом и перестановками, — мягко напомнила ему Вика. — Если хочешь, обсудим это, конечно, но не в день приезда из командировки. — Некоторым никогда ничего не будет надо, кроме танцулик до ночи, — вернула свекровь.

— Быть вечно молодой, вечно пьяной. А домом пусть свекровь занимается, она свою оттанцевала. — Моя бабушка Галя и сейчас очень любит танцевать, — пожала плечами Вика, ощутившая вдруг стремительную усталость от того, что Вова делает вид, что ничего не слышит.

— Я никогда бы не попросила вас заниматься нашим домом. Вова, ты просил маму нам сегодня чем-то помочь? Вова молчал. Он сосредоточенно перевешивал полку, необходимость которой он лично вообще-то не очень понимал.

За него ответила Нина Игоревна. — Мать единственная, кто видит, в чем ее ребенок нуждается. — А я уверена, что взрослый человек сам понимает, в чем он нуждается.

Володь, ты нуждаешься после командировки в перестановке кухни, когда завтра тебе опять с утра на работу? — Вика, ну не начинай, пожалуйста, подай лучше саморезы. Чем раньше закончу, тем раньше освобожусь и поужинаем спокойно. — Да, я пирогов тебе принесла с капустой, подхватила свекровь.

А то у вас в холодильнике, кроме похожего на помои жидкого супца, ничего и нет. — А ревизию в холодильнике вы уже провели без меня? — поинтересовалась Вика, которой вдруг стало смешно смотреть на торжествующее самодовольное лицо свекрови. — Хозяин квартиры не был против, — многозначительно хмыкнула свекровь.

— Насколько я знаю, у этой квартиры единственный хозяин. — Вова, ты тоже так считаешь? — будничным голосом спросила Вика. — Слушай, Вика, не начинай, пожалуйста, — пробурчал заученную фразу муж, как будто отмахнулся от надоедливой мухи.

Свекровь, уперев руки в бока, смирила Вику победоносным взглядом. Вика и сама не поняла, как просто приняла решение, которого сама от себя не ожидала. Ещё вчера удивилась бы, услышав от кого-нибудь, что сегодня так поступит.

Она просто пошла в комнату, вытащила из шкафа купе туристическую сумку и стала складывать туда свою одежду. Подхватив сумку за ручки, она прошла через прихожую мимо кухни к входной двери, не создавая шума, и уже через пару минут была на улице и вызывала себе такси. Думала Вика в этот момент лишь о том, что ей не придется больше слышать самодовольный голос Нины Игоревны.

Думалась об этом с удовольствием. Нина Игоревна устала ходить по врачам. Одни бездарности.

Полгода уже ходит, обследуется. Вся жизнь в этих пропахших лекарствами коридорах уже проходит, а толку — ноль. Или пропишет что-нибудь по цене, подходящий только для мамочки-олигарха, или от футболят выписав направление куда-нибудь подальше.

А давление только растет, а не снижается, и усталость уже с утра накатывает, и суставы ноют. И Вова не жалеет, только огрызается, не пожаловаться ему. Вот права была ее бездетная подружка Света.

Дети неблагодарные, посвящать им жизнь смешно, а без них намного легче. Если честно, это правда, соглашалась теперь Нина Игоревна. Вот ее Вова.

Казалось бы, живет теперь один. Неудачная попытка создать семью осталась в прошлом. Теперь бы откладывать деньги и матери иногда хоть немножко помогать.

А ему даже на себя одного от зарплаты до зарплаты не хватает. Платит, мол, ипотеку. Ну и что? Многие платят.

Но изворачиваются же как-то. «Володь, помнишь, ты меня в санаторий Березовая роща пару лет назад отправляла? Мне там так понравилось. Я бы еще съездила.

И приятельница моя Вера, с которой мы там познакомились, едет в этом году. Она мне в одноклассниках написала. Рада будут там с тобой встретиться, Нинок».

А я даже не знаю, что ей ответить. Так неудобно. «Мам, что неудобного? Можно подумать, у всех сейчас есть деньги на санаторий.

У меня лично нет возможности ни самому в нормальный отпуск поехать, ни тебя отправить». «Так работа ведь все та же, Вов», — немного терялась Нина Игоревна. «Вот именно, что та же», — мрачно отвечал Вова.

«Уже три года повышения зарплаты не было. Начальство хочет за копейку-конорейку. Еще и ты со своими хотелками».

«Какими хотелками? Ты как с матерью разговариваешь», — надувала щеки Нина Игоревна. «Я не из этих твоих развеселых подружек. И на них-то у тебя денег хватает.

А как матери помочь, ты сразу ипотечник неимущий. Как только не брезгуешь домой их водить». «Мам, тебе напомнить, что я единственный хозяин этой квартиры.

Ты сама мне это часто напоминала, когда здесь Вика жила. А теперь-то что вдруг изменилось? Я хозяин, мне и решать, кого водить. Это законам не запрещено.

И как зарплату свою тратить, тоже мне решать. Ты сама меня с Викой развела, придиралась к ней по мелочам постоянно. Она, между прочим, половину суммы за ипотеку выплачивала и зарплату свою полностью в общий бюджет вносила.

Вот нам и хватало даже на то, чтобы тебя в санаторий отправлять подлечиться. А теперь нет. Извини, но это честно, и продолжать этот разговор я не хочу».

«Ой, конечно, я на Викины деньги отдыхать ездила», закатывала глаза Нина Игоревна и на всякий случай еще и презрительно поджимала губы, чтоб наглядно показать, какую чушь сказал ее сын. «Мам, хоть тебе и противно, но и на Викины тоже никуда не денешься», — раздраженно ухмылялся сын. Вова вообще в последнее время стал какой-то дерганый.

Ничего ему не скажи, сразу лезет в бутылку. «Что ты хотела, Нин?» — с усталым сочувствием спросила коллега Рая. — Я тебе каждую неделю толдычила.

Не лезь ты в семейную жизнь сына. Он тебе спасибо потом за это не скажет. Я же все это уже проходила, знаю.

Мои бы тоже разошлись, если бы я вовремя не остановилась и не оставила их в покое. Как только перестала вовсю влезать, у них жизнь не наладилась, а теперь вижу, что сын доволен и рада, что не оказалась дурой в свое время. Конечно, все вокруг умные и хорошие, одна я, дура и стерва, обиделась на приятельницу Нина Игоревна и не разговаривала с ней до конца рабочего дня.

Нет, ни от кого поддержки не дождешься. Еще недавно она гордилась собой, когда ей удалось убедить сына ничего не делать ради возвращения Вики. Ты не понимаешь, Вова, она так пытается тебя воспитывать, показать, кто здесь главный.

Я насквозь вижу тактику таких как эта. Уступишь сейчас, всю жизнь так и будешь уступать. Пусть сама прощения просит, что сбежала молча втихаря от мужа, даже разговора не удостоила.

Прибежит, как миленькая, вот увидишь. Ей быстро надоест ютиться в тесноте в одной комнате вместе с матерью, сестрой и бабкой. Привыкла уже к хорошему-то, к отдельной квартире мужа.

Нина Игоревна была абсолютно убеждена в том, что говорила сыну. Но ее пророчества все не сбывались, а через год стало ясно, что, скорее всего, и не сбудутся. Признать свою неправоту для нее было равносильно позору на весь свет, поэтому она решила сменить тактику.

Каждый раз, когда ей удавалось зазвать сына в гости, или когда она сама заявлялась к нему, Нина Игоревна спрашивала, как бы, между прочим, «Как твоя бывшая? Не заявлялась? Не звонила?» Сначала Вова просто отвечал «нет», а потом и срываться начал. «Мама, других тем для разговора нет, что ли? Что тебя на этой теме заклинило?» «Что, мать просто спросить не может?» Ты сразу на нее кидаешься, как бультерьер бешеный. Вот, видишь, все делается к лучшему.

Зато теперь прекрасно видно, что ты ей не нужен. Был бы нужен, всю женскую хитрость бы применила, чтобы тебя вернуть. Ей квартира была нужна, а когда она поняла, что ничего ей задаром не светит, тогда тебя и бросила.

Ничего, свет клином на ней не сошелся. Ты себе можешь намного лучший вариант найти. «Мам, не собираюсь я искать никакие варианты», — отмахивал самого.

«Я вообще устал от всего». Нине Игоревне не нравился тяжелый, угрюмый взгляд сына, его вечно недовольное настроение, но она надеялась, что со временем оно само собой развеется. Не старикам же он, чтобы все время ходить мрачным.

Самому надоест. Пройдет еще год, и все это покажется ему такой ерундой. И через год действительно прежние проблемы стали казаться мелочью.

И прежде всего, самой Нине Игоревне. Сын потерял работу. Началось все просто и обыденно.

У Вовы на работе сменился начальник. Не такая уж это и редкость. Нина Игоревна предпочитала с начальством вести себя тихо и незаметно, не высовываться.

«Делай себе свою работу, не пытайся казаться умнее всех, и все будет нормально», — считала она, и сына всегда учила тому же. Но к ее возмущению Вова совершенно не хотел подстраиваться под нового начальника. Мать так и не смогла добиться от сына подробного рассказа о том, что именно произошло.

Поняла только, что Вове предложили уволиться, и еще хорошо, что по собственному желанию. «Свинство какое!» — бушевала Нина Игоревна. «Они там что, не в курсе, что у тебя ипотека? Что ты не можешь без работы?» «Мам, ну не притворяйся ты наивной, — вскипал Вова.

— Это только мои личные проблемы. Никто не обязан и не собирается с ними считаться. Это же бизнес, а не благотворительность».

«Сходи к этому шефу и извинись как следует», — вызывала к сыну мама. «Скажи, что был во всем неправ. Может, он и простит на первый раз».

«Мам, это не первый класс, вторая четверть. Это мужские дела, вопрос принципа». «Твой главный принцип — ежемесячную ипотеку закрывать», — еще громче взывала мама.

«Где ты у нас сразу денежную работу найдешь? Нормальная же зарплата была, мог бы и потерпеть ради этого». «Мам, или ты прекращаешь этот разговор, или идешь домой», — заявил Вова тоже на повышенных тонах. Нина Игоревна оскорбилась, встала и собралась уходить.

Одевалась она медленно, нарочно копалась, ожидала, что сын остынет и остановит ее. Но он просто уселся за компьютер, будто ее и не было. Она даже поплакала злыми солеными слезами в лифте, хотя уже не помнила, когда плакала в последний раз.

С поисками работы Вове не везло. Наверняка новый шеф из мести пустил слух, что работник неуживчивый. Была почти уверена Нина Игоревна.

Чтобы не просрочить уплату ипотечного взноса, Вове пришлось продать машину. Нина Игоревна совершенно не разбиралась в автомобилях. Конечно, машину была жалко, но она полагала, что теперь денег сыну хватит, если не на год, то на несколько месяцев, и на жизнь, и на взносы.

«Ничего подобного», — жестоко оборвал все ее надежды Вова. «Ну чего там может стоить старенький «Опель» с таким пробегом? Надолго эта сумма не спасет, даже если одними макарошками питаться». «Вот что теперь делать?» — осипшим от тревоги голосом спрашивала Нина Игоревна, жалуясь на тупиковую ситуацию коллеги Рая, а на самом деле задавая вопрос в никуда.

— А знаешь что? — неожиданно предложила Рая. — Ты только сразу на меня не ори, Нинок, а послушай. Попробуй к бывшей невестке обратиться.

Она девчонка добрая, без выпендрежа. Ты сама прекрасно это знаешь. Положи руку на сердце.

Объяснишь ситуацию, может согласиться помочь, даст в долг бывшему мужу, хотя бы под расписку у нотариуса. — Ты про Вику, что ли? — вытаращила непонимающие глаза Нина Игоревна. — Что с нее взять-то, Раечка, о чем ты говоришь? — А у тебя что, и другие невестки были? Конечно, про Вику.

Я тебе раньше не говорил о переменах в ее жизни, чтоб тебя не раздражать, зная твой характер. А теперь честно говорю. Наследство Вика получила и неплохое.

— Какое еще наследство, Рай? У нее и родственников таких нет, все нищеброды. — У тебя устаревшая и неполная информация от отца родного наследства, — снисходительно пояснила Рая. — Он у нее москвич, далеко не бедный, и других детей у него нет, кроме Вики.

— Ерунда какая-то, — отказывалась верить Нина Игоревна. — Столько лет не объявлялся, а теперь вдруг внебрачная дочь понадобилась? Наши тетки сплетни разносят от нечего делать, а ты все это подбираешь. — Ну, не знаю, не знаю, насколько сплетница наша Дмитриев из администрации, — вытащила Рая последний козырь из рукава.

Теперь Нине Игоревне сказать было нечего. Этот Дмитриев годами ходил на рыбалку с мужем Раи и отличался тем, что из него слова не вытянешь. Но если уж он соизволил сказать за весь день пару слов, то это считалось стопроцентно достоверной информацией.

С этим молчаном как будто делились городскими новостями все на свете юристы и нотариусы. Странная личность. Вика сразу узнала отца.

Он даже ни одного слова произнести не успел. Тут же высветилась в памяти единственная совместная фотография родителей, которую хранила мама и первый раз показала маленькой Вике, когда та пришла из школы и с порога спросила. — Мам, а мой отец подлец? — А, тебе так сказали.

Без возмущения и смущения, поняла мама Люда. Не обращай внимания. Чужие люди просто ничего не знают.

Вот если бы я так тебе сказала, другое дело. Я тебе врала когда-нибудь? Вика на всякий случай честно задумалась, но через пару минут решительно покачала головой. — Нет.

— Значит, и сейчас ты можешь мне поверить, так? Твой папа был хороший. Любил меня. И я его любила.

Просто так получилось, что вместе мы жить не можем. И никто в этом не виноват. Но я очень рада, что именно он твой папа.

Есть у кого-нибудь еще такая умная и красивая дочка? Мама подошла и крепко обняла дочку. И Вика почему-то сразу вдруг поняла, что больше сейчас ни о чем спрашивать не нужно. Со временем, став почти взрослой, она узнала всю историю маминой любви.

Поняла маму и ее выбор и не испытывала ни малейшей злости к отцу. Точнее, она вспоминала о нем только тогда, когда кто-нибудь из подружек рассказывал о пьющем, жестоком, унижающем маму и детей отце, от которого невозможно уйти только потому, что идти некуда, жить негде. Слушая такие рассказы, глядя в полные усталого отвращения глаза подружки, Вика всерьез думала, гораздо лучше мамины светлые воспоминания о короткой любви, чем такая невыносимая жизнь.

На фото высокий берег залива, наполненный солнцем, сосновый бор, и счастливый мужчина крепкого сложения держит на руках счастливую хрупкую девушку, стоя босиком у самой кромки воды. Есть люди, в которых что-то самое главное неизменно со временем, и их можно узнать даже через тридцать лет. Так и Вика узнала в стоящем на пороге крепком мужчине с резкими морщинами и жестким ежиком серебряных волос того с фотографии.

«Здравствуйте, извините за беспокойство. Людмила Мартыновась живет здесь?» — спросил мужчина, сдержанно и вежливо. Но Вика услышала в его голосе надежду и скрытую тревогу.

«Живет», — кивнула она также, сдержанно и вежливо, сохраняя серьезность, улыбнувшись одними только карими глазами. «Мама дома, проходите». И когда мужчина на сотую долю минуты вдруг потерянно застыл на пороге, не решаясь войти, Вика сразу безошибочно догадалась.

Он тоже понял, кто она ему. Иногда, как слышала Вика, такое случается. Знаешь человека всего пару часов, а как будто всю жизнь знакомы.

Вот она и сама убедилась, что так бывает, когда познакомилась с отцом. Верить в такое мгновенное понимание и доверие Вике было страшновато, уж очень это по-детски, доверять незнакомому человеку, повинуясь первому импульсу. Как любила повторять ее бывшая свекровь, самыми обаятельными людьми оказываются жулики.

Вспомнив так некстати о свекрови, Вика больше всего на свете захотела опровергнуть ее убеждения. Тем более, что у Бориса и ее отца не было ни малейшей выгоды в знакомстве с ней, да и вообще в этом визите в прошлое. «Супругу год назад похоронил», — рассказывал Борис.

«Сердце. Уверен, что ушла без обиды на меня, я старался. Может, это и лицемерием кто-то назовет, но уж как есть.

Много лет боролся с мыслью рвануть сюда, не знаю даже, чего больше боялся, что Людочка меня забыла или что она меня помнит. Теперь вижу, что ехать надо было. Вернуть ничего нельзя, конечно.

Смешно теперь устраивать покаянный спектакль, но наверстать можно, я уверен. Как вы думаете, девушки?» Развод Вики с Вовой в ЗАГСе оформили быстро. Совместных детей нет, ни на какое имущество она не претендовала.

На те деньги, что вкладывала раньше ежемесячно в ипотеку мужа, сняла комнатку в крохотной двушке, где ее соседкой была молоденькая коллега из отдела продаж. На самом деле, на это съемное жилье Вика обычно приходила только ночевать, а домом по-прежнему считала тесную квартирку, где жили мама, бабушка и сестренка Варя. Но не спать же с Варей вместе, как в детстве.

Поэтому ночлег у нее будет уж, извините, в другом месте, чтоб не стеснять своих. Борис через месяц после знакомства оформил на дочь небольшую квартиру в Москве, которую когда-то купил под сдачу, и банковский вклад, показавшийся всем девочкам Мартыновым фантастической суммой. «Это не для тебя, а для меня», — упрямо заявил отец.

«Мне это нужно». Никакие возражения не принимаются. «Хочу почувствовать себя гордым отцом, умной и красивой дочери.

Вообще, не за тем, чтоб ты мне стакан воды в немощной старости поднесла. На сиделок я заработал. В общем, подобрать слова сложно, но ты и так все понимаешь».

«Да, конечно, понимаю, папа», — заверила Вика и сразу же перехватила искорки во взгляде мамы. Похоже, эти двое уже о многом говорят из-за ее спиной. Вика взяла отпуск, который давно откладывала из-за безденьжья, и съездила с отцом в Москву, где до сих пор так и не собралась побывать.

Домой через две недели вернулась загадочно счастливая, как будто сбросившая с плеч тяжелый груз, который долго волокла с собой. «Мам, наша Викуша какая-то подозрительно ослепительная», — делилась своими мыслями Варя. «И, скорее всего, это то, что я думаю».

Мама даже не уточняла, что там Варя думает. Была уверена, что догадались они с младшей дочкой об одном и том же. А за следующие полгода привыкли к постоянным визитам из Москвы на выходные Викиного нового друга Николая.

Этот молодой человек был коллегой и деловым партнером Бориса. Викиного отца. И оказался первым человеком, с которым отец познакомил Вику в Москве.

Приезжали Борис и Николай то вместе, то по отдельности, и Варя в шутку ворчала на мать и сестру. «Девочки, ваши поклонники мне примелькались». Кого не ожидала Вика увидеть у себя в гостях, так это бывшую свекровь.

Когда обнаружила Нину Игоревну на пороге, с удивлением подумала, а она же совсем не злится на бывшую свекровь. Ей просто некогда и незачем было эту свекровь вспоминать. В тот вечер Вика решила сделать уборку на съемной квартире.

Соседка как раз уехала в отпуск, можно навести порядок, никому не мешая. Скоро ведь ей съезжать, надо проявить уважение к хозяину. Услышав звонок в двери, она даже подскочила от неожиданности.

Никого сегодня не ждала, да и не так уж много людей знают этот адрес. На пороге стояла бывшая свекровь. Нина Игоревна с натянутой нерешительной улыбкой, странно не похожая на ту себя, которую запомнила Вика.

«Добрый вечер, Вика. Не прогоняй меня сразу, пожалуйста. У тебя найдется несколько минут меня выслушать?» «Проходите», — ответила Вика, совершенно не понимая, правильное ли решение приняла.

«Спасибо, что согласилась», — благодарно произнесла свекровь. «Я вот пирогов тебе принесла. Ты же как-то говорила, что у меня с капустой хорошие получаются.

Извини, если это глупо выглядит, я просто не знаю, как лучше. Волнуюсь очень. Я пришла у тебя прощения за все просить.

Вика, прости меня, пожалуйста, что вас с Вовой я развела. Я поняла теперь, какой была старой самодуркой». «Хорошо, не волнуйтесь так», — спокойно ответила Вика.

«Я на вас зла не держу и вообще об этом давно не думаю. Если люди не хотят разводиться, никто их насильно не разведет». «Еще как разведет», — покаянно вздохнула Нина Игоревна.

«Уж поверь мне, я на такое насмотрелась. Не сама до такой гадости додумалась. Это я своему сыну голову заморочила своими придирками к тебе, вот он по молодости и прислушался.

А сам ведь любит тебя до сих пор, души в тебе не чает, вспоминает тебя каждый день». «Мне удивительно такое слышать, Нина Игоревна», — отозвалась Вика, не сразу подобрав слова. «Ни до, ни тем более после развода ваш сын ничем не намекал, что он на разводе сожалеет».

«Да ему стыдно», — просто выдохнула бывшая свекровь. «Стыдно и страшно. Мужики ведь не умеют мириться и просить прощения.

Ты же умная взрослая женщина, ты это понимаешь. Он так и будет мучиться и бояться тебе позвонить, а уж тем более прийти. Но я тебя как мать прошу, если можешь его простить, прости, пожалуйста».

«Можете передать Вове, что я давно его простила», — не стала медлить с ответом Вика. «Ох, милая ты моя девочка, слава богу», — шумно благодарно выдохнула Нина Игоревна. «Я к нему сейчас же сразу же поеду и с порога скажу, что жена его простила и согласна вернуться к нему и начать все сначала.

Я вас развела, я и помирю». «Нина Игоревна, я совсем не это сказала», — осторожно стараясь сохранять дружелюбный тон, — возразила Вика. «Простить и вернуться — совсем разные вещи.

Но не получилось у нас с Вовой, ошиблись. Я ему от всей души желаю найти свое семейное счастье. Тем более, что я сама сейчас очень счастлива.

Я своего человека встретила. Он мне недавно предложение сделал. Скоро увольняюсь и уезжаю к нему в Москву.

Буду сюда только к своим девчонкам приезжать». Ошарашенная Нина Игоревна пару минут глотала воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. «Вам плохо? Может быть воды?» — спросила Вика.

«Нет, нет», — замотала головой бывшая свекровь. И показалось, вдруг Вике совсем измотано и постаревшей. «Не надо ничего.

Да, беда с моим Вовкой совсем. Он же работу потерял и так и не может новую приличную найти, чтобы ипотеку хватало выплачивать». «Так, может, вам деньги в долг нужны?» — догадалась Вика, даже облегченно вздохнув, что дело не в запоздалой любви.

«Да, Вику, уж если можешь помочь», — выдавила из себя Нина Игоревна, поняв, что большего всё равно не добиться. «Так бы сразу и сказали», — отозвалась Вика. «Пусть мне Вова позвонит, не стесняйся, обсудим сумму.

У меня только одно условие, чтобы он на любую работу устроился и выплачивал понемножку ежемесячно. Так и для него будет лучше, не запутается надолго в долгах, будет стимул заработать и скорее рассчитаться. И вам так будет спокойней.

Оформим расписку у нотариуса о ежемесячном платеже». «Да, да, да», — соглашалась Нина Игоревна. Она действительно соглашалась.

Не могла уже смотреть, как сын впадает в зло и отчаяние и становится совершенно непохожим на того Вову, которого, как ей казалось, она всю жизнь знала. «Мать, ты понимаешь, что унизила меня?» — сжал кулаки Вова, когда мать рассказала ему про свой визит к Вике. «Они теперь со своим новым успешным матчем посмеиваются надо мной, пока мы тут с тобой по уши в дерьме сидим.

Зря я вообще к тебе прислушивался всю жизнь. Считал по дурости, что ты умнее. Так бы и жил сейчас с Викой, без всех этих проблем, если бы не ты.

Чтоб больше ни ногой в мои дела, вообще ни во что не лезть, ты поняла меня?» Нина Игоревна и раньше гордилась крепким здоровьем, а теперь тем более. Кто бы мог подумать, сколько придется вынести до тех пор, пока Вова на новую приличную работу устроится. Другая бы давно с ума сошла.

Вот вроде все стало налаживаться потихоньку. Даже разговаривать с матерью сын снова спокойно стал. Зла уже не держит.

Хорошо хоть, что поддался на уговор и занял у Вики денег. Вот рассчитывается потихоньку. Похоже, она и правда простила его, потому что даже ничего обидного не сказала, не ехидничала, когда в долг давала.

Бывает же такое. Да такая невестка раз в жизни попадается. А она, когда свекровью была, всю удачу свою и сына прошляпила.

Недавно Вика замуж вышла. Так Нина Игоревна передала с бывшей сватьей Людмилой свои поздравления. А кто знает, как еще жизнь повернется? Зачем такими людьми разбрасываться?